Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
Он щелкает пальцами по воде, отправляя мне в лицо порцию брызг.
— Ты выглядела более жалко, Глупость. Все такие плохие вокруг, как с этим жить? — Он ухмыляется, и единственное, что я хочу, это утопить его. Здесь и сейчас. — Никто тебя не понимает, все обижают. Трагедия…
— А сам-то? Долго еще будешь обвинять всех вокруг, что твоя мать — наркоманка?
Я понятия не имею, как это слетает с моего языка. Но слишком поздно. Назад ничего не вернуть.
— Что ты сказала? — его голос становится
— Я… — медленно поворачиваю голову. — Извини, я не это имела в виду, я…
— Именно это, — Ян прищуривается, но буквально через секунду его лицо озаряет улыбка. — Может быть, еще не все потеряно, — выдает задумчиво. — Но ты же понимаешь, что я не могу это оставить просто так, правда?
— Ян, не надо. Я извинилась. Я не хотела…
— Хотела, — он подплывает ближе. — И испытала кайф. На секунду, пока не дошло, но испытала же. М? Признайся.
Его лицо теперь совсем близко. Пара сантиметров между нами. Моя грудь задевает его.
Что я должна сказать? Да? Нет? В голове появляется сложная задачка, вариант ответа на которую просчитать невозможно. Я понятия не имею, как он отреагирует.
— Да, — практически выплевываю ему в лицо. — Испытала.
— Вот видишь, как это прекрасно — причинять боль. А теперь ответочка.
Я не успеваю сообразить, что происходит, когда он утаскивает меня под воду. Чувствую только, что все звуки стихают, а когда я снова могу дышать кислородом, понимаю, что его губы впиваются в мои, а язык нагло проникает в рот.
Он меня целует, всего секунды, а потом отталкивает.
— Ты с ума сошла? — возмущается так громко, что в барабанных перепонках звенит.
Ян вытирает губы тыльной стороной ладони. Поворачиваю голову и только теперь осознаю, что мы вынырнули рядом с ребятами. Они все видели.
— Ты мне как сестра, — продолжает Гирш, а я ловлю полный разочарования взгляд Раи.
Когда мы возвращаемся, девчонки и Макар сходят с борта с таким видом, будто вот-вот отдадут меня на костер святой инквизиции.
— Слухи-слухи. Что может быть прекраснее? — издевается Гирш, стоя за моей спиной.
Слухи. Рая разнесет эту историю везде где только можно.
Поворачиваюсь и влепляю Яну пощечину.
— Это штрафные санкции, — выдаю, чуть ли не извергая огонь. — Ты снова меня трогал!
8.3
Моя рука зависает в воздухе после удара. Медленно сжимаю пальцы в кулак и чувствую, как начинаю терять почву под ногами. Если он стукнет меня в ответ — это будет молниеносный нокаут.
Ян растирает щеку. Пару раз моргает. Я отчетливо вижу, как он стискивает зубы от раздражения, продолжая касаться своего лица кончиками пальцев, будто до сих пор не может поверить в то, что произошло. Я и сама, если честно, не очень-то верю.
Никогда не
— Ты меня ударила? — он прокатывает на языке каждую букву. Смотрит с прищуром. Я же отшатываюсь от него как от чумного.
Мне дико страшно. Это невыносимое, разлагающееся в душе чувство опасности и неопределенность. Понятия не имею, что теперь от него ждать.
Гирш способен на все, в этом я уж точно не сомневаюсь. Как и в том, что для него явно не проблема стукнуть девушку в ответ.
— Все честно, — сиплю, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на него.
— Честно?
Ян делает шаг вперед, наконец-то убирая руку от своего лица. На его щеке красуется красное пятно, которое медленно исчезает.
— Да, — киваю и, не теряя больше ни минуты, бегу в сторону дома.
Не хочу выяснять на собственной шкуре, что он еще может придумать.
— Далеко не убежишь! — летит мне в спину. — Ночуем мы в одном доме, — он начинает громко, я бы даже сказала, диковато ржать.
Волосы при беге падают мне на глаза, я убираю их руками и заворачиваю на соседнюю улицу, оттуда ускользаю на еще более узкую тропинку. Здесь он точно меня не найдет, и я смогу спокойно дойти до дома.
Замедляюсь, а сердце все равно прыгает по грудной клетке как ненормальное.
Немного отдышавшись, я выхожу к нашему дому, ворота которого открыты. Артём таскает какие-то коробки, а бабушка не без интереса за всем этим наблюдает.
— Ника? Ты где была?
— Бегала, бабуль.
По моему вспотевшему организму это и так видно, даже отмазку придумывать не приходится. Бабушка верит.
— С ума сошла? Пекло такое.
— Нормально, — улыбаюсь и захожу в дом, чтобы попить воды. Бабушка идет следом. — Это что за коробки? — интересуюсь, промочив горло.
— Мебель.
— Мебель?
— Ага, постоялец-то наш не захотел на диване спать. Вон кровать себе в полверанды заказал.
— Ян? — мои глаза округляются. Я заглядываю в коридор, откуда хорошо просматривается «комната» Гирша. Дверь открыта, поэтому я прекрасно вижу, как Артём уже начал там что-то собирать.
— Ника, — бабушка касается моей руки, — я тут подумала, бог с ней, с этой прической. Если тебе и правда нравится то, что вы там с матерью выбрали, я Татьяне позвоню и все отменю.
— Правда?
— Конечно. Это же твой праздник, — бабушка тепло мне улыбается, а я, я чувствую, что сейчас просто расплачусь.
На самом деле у нас очень мало вот таких теплых моментов. Бабушка вообще не тактильный человек, да и приятных слов от нее почти не услышишь. Но сегодня этим своим согласием, которое для большинства и так считается нормой, просто растопила мое сердце.