Его нельзя любить. Сводные

Высоцкая Мария Николаевна

Я хочу размыть ее грани дозволенного этим вечером, не больше. Чуть-чуть подтереть.

Выхватываю из толпы Настю и машу рукой. Зову к нам.

— Ника, с Настей потанцуйте, у меня голова сейчас лопнет. Посижу.

— Хорошо.

Малинина кивает и тут же попадает к Насте в оборот. Эта малышка знает свое дело, подсовывает Нике еще какого-то пойла и закручивает в танце.

Падаю на диван к Валере.

— Реально сводная?

— Ага, Лада к нам ее притащила.

— Не знал, что у твоей мачехи есть дети.

— Я тоже

был не в курсе, до вчерашнего дня.

— Трахнул ее уже?

— Фу, Валера, — ржу, — неинтересно. Она же явно целка. Скучна.

— Ну не знаю, я бы откупорил.

— Полегче. — Забираю у него бутылку вискаря. — Трогать нельзя, только смотреть. — Склоняю голову, рассматривая, как Настюха тащит Нику к бару. — Пока…

— Это совсем другой разговор. — Валера затягивается и выпускает пар. — Будешь? — сует мне одноразку.

— Не.

Настя уже проворно затащила Малинину на барную стойку и продолжает накачивать ее чем-то из своей бутылки.

— Задница зачет у «сестренки».

— Ага, — киваю, — Ха! — резко подаюсь вперед и достаю телефон.

Не рассчитывал, что все будет так быстро.

Делаю несколько снимков, как Настюхин засасывает мою новую «подружку», и получаю тычок в бок от Валеры.

— Я точно ее хочу, — друг хлопает ладонью по своему колену.

— Слюни подотри. Рано.

Когда возвращаю взгляд к бару, вижу лишь, как Ника несется в сторону выхода из дома.

Очень надеюсь, что Настька мне Глупость так быстро не поломала.

3.3

Прячу айфон в карман и двигаю в сторону улицы. Там Малинину и нахожу. Она совсем не радугой блюет на Валерин газон.

— Ты чего так набухалась? — подхожу ближе, изображая встревоженность.

— Прости, я, я не дума… — Она резко отворачивается, и ее снова выворачивает.

— Воды принесу.

Достаю из тачки бутылку и протягиваю ей.

— Спасибо. Извини. Я…

— Не думал, что ты по девочкам, — изображаю удивление на грани с шоком.

Ника роняет бутылку и обхватывает свои плечи. Ее лицо становится пунцовым. Выглядит она, конечно, хреново. Но, с другой стороны, какой нужно быть дурой, чтобы поехать куда-то с чуваком, которого вообще не знаешь, и пить алкоголь из его рук?

— Это случайность, я не знаю, как так вышло, — она чуть не плачет. А еще заикается.

Настюха ее окончательно споила. Она еле языком шевелит. Половина слов непонятна вообще.

— Да ладно, я никому не скажу.

— Все видели, Ян.

Ее начинает конкретно трясти. Даже зубы стучат.

— Всем пофиг, Ника. Никто и не заметил, пошли в дом, тебе умыться нужно.

Протягиваю ей руку, и она хватается за мою ладонь, как за спасательный круг. Все еще доверяет, наивная. Хотя расчет именно на это. Мы с тобой подружимся, Глупость. Верить ты будешь только мне и никому больше.

В доме сразу подталкиваю ее в сторону санузла на первом этаже и закрываю дверь изнутри, чтобы никто не вломился.

Ника

нависает над раковиной, открывая кран. Ополаскивает лицо, полощет рот, приглаживает мокрыми руками свои растрепанные волосы, а потом долго смотрит на себя в зеркало.

Я все это время стою позади, привалившись спиной к стене, и парю вейп, делая вид, что залипаю в телефон, а не на ее задницу, юбка на которой задралась.

— Если честно, — она всхлипывает, — я никогда не пила и не была на вечеринках. Просто хотела, — снова шмыгает носом, — хотела подружиться.

— Хотела со мной, а подружилась в итоге с Настюхой, — откровенно ржу, но с серьезным рылом. — Шутка, расслабься.

От моих слов ее вытянуло струной. Еще намного, и разноется.

— Могла сразу сказать. Такая Глупость, — делаю шаг к ней и прижимаю к себе.

Короткие ногти цепляются за мои плечи. Она хлюпает носом и мелко дрожит.

— Извини, что испортила вечер, я не хотела.

— Все нормально, — улыбаюсь своему отражению в зеркале, участливо поглаживая ее по спине. — Со всеми бывает. Не бойся, мамке не сдам. Поехали отсюда. Тебе, думаю, на первый раз хватит.

— Домой? — она резко отскакивает в сторону. В глазах застывает ужас. — Я не могу домой, я пьяная…

Где-то глубоко внутри мне ее даже жалко. Но это не имеет значения. На пути к цели все средства хороши.

— Мы не домой. Поехали.

— А где моя сумка?

— У меня, — показываю ей ее барахло и подталкиваю в направлении двери.

В тачке ее быстро вырубает. Я нарезаю пару кругов по Садовому и торможу у отеля.

— Просыпайся, — толкаю ее в плечо.

Ника резко открывает глаза и, походу дела, вообще не понимает, что происходит.

— Где мы?

3.4

— Пошли, пару часов поспишь, потом домой поедем.

Она не сопротивляется, идет за мной по пятам. В номере сразу валится на кровать и снова засыпает.

Да уж, тухляк полнейший. Знал бы, что ее так накроет, явно бы снизил долю алкоголя, что она выхлебала.

Бросаю на нее плед и размещаюсь на другой стороне кровати, не утруждаясь снимать ботинки. Занимаю полулежачее положение, пристраивая под спину две подушки.

Листаю ленту, рассматриваю фотки, которые сделал в доме Валеры, на которых Глупость сосется с Настей. Блокирую телефон и закрываю глаза.

После нашей выходки Азарина, кажется, отправляют в военное. Минус один друг в городе. «Красота».

Куда катится этот мир?

Как засыпаю, понятия не имею. Меня будит телефонный звонок, и, судя по мелодии, не мой. Свой я, как купил, поставил в режим «не беспокоить».

Орет телефон Ники. Он лежит в ее сумке под моей подушкой.

Мамочка звонит. Чем эта курица раньше думала, когда отпускала со мной свою дочь, вот интересно?

Тем же, чем на члене моего отца скачет, видимо. Вырубаю звук и примерно час наблюдаю за тем, как звонки повторяются снова и снова.