Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
Когда их количество переваливает за три десятка, расталкиваю девчонку и сую ей телефон.
— Ника, мама твоя звонит.
— Мама?
Она смотрит на экран. С опаской забирает смартфон из моих рук, но отвечать не спешит.
— Скажи, что мы уже едем домой, — подсказываю.
Глупость касается пальцами сенсоров, и из динамика тут же льются причитания Лады.
— Где ты, Ника?
— Мама, мы уже едем домой. Все хорошо.
— Пять утра. Я места себе не нахожу. Звонила не один раз,
Ответ на этот вопрос я знаю. Потому что, пока твоя дочь спала, ее телефон был у меня. Я его минут десять назад только включил.
— Я не знаю, может быть, тут плохая связь. — Она сглатывает и садится на кровать. Смотрит в окно. На улице и правда уже рассвело давно. — Мы скоро будем.
Ника тут же завершает звонок и оглядывается на меня.
— Ты же ей не расскажешь про то, что произошло?
— Нет. — Перемещаю ноги на пол и поднимаюсь с кровати. — Причешись, и поехали. Жду тебя внизу.
Малинина спускается минут через пятнадцать с краснющими глазами, ревела, похоже. На улице открываю ей дверь в тачке и сажусь за руль.
— Не трясись ты так, — успокаиваю на подъезде к дому, — ничего они тебе не сделают. Ты уже взрослая.
— Знаю, — кивает. — Но это все неправильно. Так нельзя.
Отрицание. Нет, этого я допустить не могу. Никакого негатива о нашем вечере, Глупость. Никакого…
— Нельзя веселиться? Да, ты слегка перебрала, но это со всеми бывает. Уверен, что у твоей матери тоже такое было.
— Угу, видимо, в ту ночь, после которой появилась я, — бормочет себе под нос, но я слышу.
Не комментирую, правда. Но мысли в ее голове мне нравятся. Сомнение. Подрыв авторитета — это всегда прекрасно. Потому что на смену старому всегда придет новый.
Улыбаюсь и сбавляю скорость.
Когда заворачиваю к воротам, нутром чувствую, что ее мамаша в паре с моим отцом, который мне раз сто уже позвонил, но скатился в пропущенные, шарятся у дома на улице.
— Так, — смотрю Нике в глаза, — если что, вали все на меня, поняла? Скажешь, что я напился, уснул, и поэтому ты не могла уехать. Переживала, не могла меня бросить и прочая хрень.
— Но ты трезв.
— За это не переживай.
Торможу в паре миллиметров от отца, он на улице вместе с Ладой тусит. Как сторожевые собаки, блин.
— Поехали, — подмигиваю Нике и вылезаю на улицу. — О, родственнички, — выговариваю заплетающимся языком и нарочно запинаюсь на ровном месте.
— Слава! — Лада в ужасе бросается к Нике, которая успела привести себя в порядок. Да, от нее несет вискарем, но выглядит она явно трезвее моего образа.
— У тебя совсем ума нет? — отец поддевает меня за шиворот футболки. Я брыкаюсь. Отыгрываю на пятерочку.
— Руки, — отцепляю его пальцы и громко ржу. — Вы чего такие скучные? Может,
Ника повторяет мою легенду слово в слово. Без запинки. Умница.
— Я спать, — закатываю глаза и плетусь к дому покачиваясь.
— Завтра поговорим, — бросает отец и принимается успокаивать свою истеричную жену, которая, вся в слезах, осматривает свою дочь.
У двери поворачиваюсь, потому что чувствую на себе взгляд. Это Ника.
Подмигиваю ей, ловлю в ответ ее робкую улыбку и переступаю порог. Как только закрываю за собой дверь, выпрямляюсь и ровным шагом поднимаюсь к себе.
Глава 4
Ника
Резко отрываю голову от подушки и в ужасе себя ощупываю. Сердце сейчас из груди вырвется от стыда, а голова лопнет от боли. Я в своей комнате, точнее в комнате, которая буквально вчера как бы стала моей.
На тумбочку у кровати кто-то заботливо положил таблетку и поставил стакан воды.
Сиротливо озираюсь по сторонам, кладу в рот таблетку и дрожащими губами осушаю стакан до дна.
Перед глазами проскальзывают фрагменты сегодняшней ночи. Огромный дом, громкая музыка, танцы и злополучная барная стойка, на которой я танцевала вместе с Настей. Этот ее поцелуй. Я сама не поняла, как это вообще вышло, а минутами позже чуть со стыда не сгорела.
Роняю лицо в ладони и тихонечко поскуливаю. Кислый брют, который я до сих пор ощущаю на языке, отдается в желудке яркими рвотными позывами.
Как я до такого докатилась? Если бы не Ян и его представление перед мамой, понятия не имею, что бы я ей говорила. Он меня спас. А судя по сообщению с его извинениями, которое я сейчас читаю, вообще считает себя виноватым. Только за что?
Это я соврала, что пила и брют этот, и виски раньше. Хотела показаться… Взрослой. Веселой. Доказать, что со мной очень классно тусить. Доказала. Дура.
Шмыгаю носом и медленно перемещаюсь в душ. Долго чищу зубы, чтобы избавиться от привкуса алкоголя на слизистой, а потом почти час отмокаю в ванне.
На часах половина третьего дня, я в жизни так долго не спала. Хотя и в шесть утра домой еще ни разу не возвращалась.
Приведя себя в порядок, тихонечко вышмыгиваю из комнаты, потому что очень хочется пить. Если бы не эта потребность, я бы и носа отсюда не высунула до самого отлета. Билет куплен на послезавтра. Я вернусь как раз за сутки до экзамена по русскому языку.
Как мышка спускаюсь на первый этаж, прислушиваясь к каждому шороху. Голова все еще не моя. Мутит немного, а в животе урчит от голода, но стоит только подумать о еде, как к горлу тут же подступает тошнота.