Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
Это ведь позорно, когда тебя так опекают родители…
В комнате сразу открываю окно, потому что организм просто требует свежего воздуха. Возможно, будь я смелее, выбежала бы сразу на улицу. Но мама может подумать, что у меня тоже какой-то приступ подросткового протеста, поэтому я тихо-мирно забираюсь в комнату, из которой не выйду до утра. А ближе к ночи, когда я уже решаю ложиться спать, Гирш вваливается ко мне снова, как к себе домой.
— Уйди, — заявляю жестко. — Я не хочу с тобой сегодня больше разговаривать.
Смотрю
— Я, — он чешет затылок, — вообще, извиниться пришел. Был не прав.
— Ты хам и…
— И?
— Просто выйди.
— Или что? — делает шаг ко мне, потом еще один и еще.
Он подходит слишком близко. Смотрит сверху вниз. Я чувствую, что от него пахнет алкоголем. Он уже вернулся из клуба? Или куда он там ездил?
Я сижу на кровати, а он нависает надо мной коршуном. Давит взглядом. На извинения это мало похоже.
— Да ладно, не дуйся. Переборщил, признаю. Поехали в клуб.
— А ты разве не оттуда?
— Не, — он потягивается, перекатываясь с пяток на мыски, — другие дела были. Так поедешь?
— Никуда я с тобой не поеду. В прошлый раз это закончилось плохо.
— Потому что ты не умеешь себя контролировать, Ника. Врешь, пьешь, танцуешь на баре и целуешься с девчонками, — он проговаривает это с таким азартным блеском в глазах, что у меня во рту пересыхает.
Я теряюсь и не понимаю, чем могу парировать.
— Ты классная, — снова улыбается, присаживаясь передо мной на корточки. — Красивая, — его рука ложится на мое колено, медленно начиная ползти вверх.
— Что ты делаешь? — в ужасе смотрю на его пальцы, приближающиеся к внутренней стороне бедра.
— А на что это похоже?
— Ты больной, — скидываю его руку.
— Плохой ответ, Ника. Я, вообще-то, хотел с тобой дружить.
— Когда лапал?
— Когда представлял твои губы на своем члене.
Поперхнувшись слюной, я вскакиваю. Ян так же резко вырастает во весь рост, из-за чего я со всей дури бьюсь макушкой о его подбородок.
Глава 6
Ника
Пока он матерится и растирает подбородок, который я протаранила своей головой с такой силой, что у него зубы клацнули, из меня будто дьявола изгоняют.
Я кричу. Визжу, как пожарная сирена, забиваясь в угол подальше от него. Продолжаю вопить, но на мой истошный визг никто не приходит.
Чувствую на себе взгляд, полный ненависти, и от бессилия кусаю губы.
— Здесь отличная шумоизоляция, — без тени улыбки поясняет Гирш. — Раньше это была моя комната, и я часто играл на гитаре.
Он подходит к двери и закрывает ее изнутри.
— Но, если кто-то вдруг появится, скажешь, что приснился кошмар, — его слова звучат как приказ.
— Чего тебе от меня надо? — обнимаю себя руками.
— Чтобы все было
— Ты меня…
Мои губы дрожат. Я чувствую, как горит кожа на бедре, в том месте, где он прикасался. Это ужасно. Все это ужасно.
Там, в доме его друга, когда я перебрала и обнималась с той девчонкой, это было мое решение. Да, не взвешенное, дурное, но мое. Сейчас он трогает меня против воли, чем пугает до чертиков.
— Что? — Гирш приподнимает бровь и делает широкий шаг в мою сторону.
Плотнее вжимаюсь в стену, наблюдая за тем, как он приближается.
— Уходи. Пожалуйста, уйди, — смотрю ему в глаза. Там тьма. Они у него не отражают ни единой эмоции.
Ян продолжает надвигаться прямо на меня. Его ладонь упирается в стену над моей головой, а чуть согнутое колено задевает ногу.
— Это хреново, Глупость, — выдает с легкой усмешкой. — Черт, кажется, я серьезно хочу тебя трахнуть.
Он шумно выдыхает, а я чувствую резкий запах алкоголя. Сколько он выпил?
— Но я не хочу, — качаю головой. — Понимаешь?
— Угу.
Ян снова растягивает губы в улыбке.
— И это очень бесит, Ни… ка. Так бесит, что все это становится только интересней. Выдыхай. Насильно я с тобой ничего делать не собираюсь. Нет так нет, — пожимает плечами. — Ты многое теряешь, — он откровенно ржет, а потом отшатывается и сует руки в карманы.
Я все еще стою у стены. Кажется, что, если хотя бы попробую шевельнуться, он воспримет это как согласие. Поэтому продолжаю обездвиженно на него пялиться.
— Я ничего никому не скажу, — выдаю приглушенно, — но ты должен пообещать, что больше никогда так не сделаешь.
Сглатываю. Во рту слишком сухо. Мой пульс зашкаливает, а комната почему-то начинает сжиматься. На висках выступает пот.
Ян кивает. Еще где-то минуту рассматривает меня в полной тишине и, развернувшись на пятках, выходит из комнаты.
Как только дверь хлопает, я сползаю на пол, но быстро соображаю, что дверь по-прежнему не заперта. Сорвавшись с места, проворачиваю ключ и, сотрясаясь от слез, опускаюсь вниз.
Господи, какой я была дурой, когда и правда поверила, что он может быть моим другом…
6.2
В самолете слишком душно. Я настраиваю поток воздуха на максимум, но все равно не могу избавиться от липкого пота между лопаток.
Вытягиваю ноги и, закусив губу, смотрю в иллюминатор. Мы уже больше часа в воздухе. Пушистые облака похожи на снег, и мне очень хочется их потрогать.
Мама сидит рядом, листает какой-то журнал. На столике между нами стоит бокал с ее шампанским. Кажется, это четвертый по счету. Еще на посадке она с дрожью шепнула, что до ужаса боится летать.