Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
— Ника.
Мамин голос доносится до меня как сигнал тревоги. Мне тут же хочется убежать обратно наверх, но я беру себя в руки. А еще принимаю ту ответственность, которую должна, за все свои поступки.
— Как ты, дочка? — мамины руки заботливо ложатся мне на плечи. — Он тебя напоил, да?
— Кто? — хмурюсь, наконец заглядывая в мамины глаза.
— Ян. Бессовестный мальчишка, — она вздыхает. — Слава вчера был в бешенстве. Как у этого мелкого пакостника только ума хватило! Не переживай, Слава его обязательно накажет.
Я впадают
Я ведь вчера могла сказать нет. Отказаться от поездки или просто не пить алкоголь. Могла вызвать такси и уехать в любой момент, не доводя до абсурда, но я продолжила вживаться в роль. Тешить свое самолюбие и глупые надежды на то, что вот теперь-то могу быть как все. Веселиться. Жить на полную катушку.
Какая же дура!
— Я… То есть, Ян не виноват. Он, наоборот, мне помог.
4.2
— Что? — мама прищуривается. — Ты его защищаешь? Он тебе угрожал чем-то? Иди что-то рассказал?
Мама начинает нервничать, но я не придаю этому значения.
— Нет. Просто я сама хотела повеселиться, мама, потому что всем можно, а мне нельзя. «Никогда и ничего нельзя», — последние слова говорю тверже. Смотрю ей в глаза. — Пока ты здесь жила, — сглатываю, ведь что сейчас скажу то, что явно ее может задеть, — я сидела дома и училась. Только училась. Бабушка никогда и никуда меня не отпускала. Боялась, что, — отворачиваюсь, — боялась, что я повторю твой сценарий и рожу в шестнадцать.
Мама отшатывается. У нее дрожат губы. Она прикрывает глаза, потирая пальцами переносицу, а я зачем-то продолжаю:
— Вчера был первый вечер, когда я вообще вышла из дома после десяти вечера, мама. Я впервые побывала на вечеринке, тусовке, вписке, без разницы где. Я просто хотела быть как все. Да, перебрала с алкоголем, но я и не пила никогда. Откуда мне было знать, что… Все мои друзья там, дома, считают меня зубрилой. А нашу ба — тираншей. Знаешь, как будет выглядеть мой выпускной? Все поедут на дачу после ресторана, а я пойду домой. Все будут веселиться, а я — спать. В восемнадцать. В день, который никогда не повторится, потому что я не думаю, что мне снова придется заканчивать школу, мама.
— Ника, я не знала…
Мама тяжело вздыхает и поджимает губы.
— Ты всегда такой веселой была, когда я приезжала, говорила, что тебе нравится жить с бабушкой, поэтому я и не хотела рушить твою привычную жизнь. Забирать к себе, на съемную квартиру, в другой город… Я думала, это будет нечестно по отношению к тебе — вот так вырвать из среды, где у тебя все хорошо.
— Я так говорила, чтобы вас не расстраивать. Ни тебя, ни ее.
— Ника…
— Извини, — склоняю голову, — то, что произошло вчера, такого больше не повторится. Не переживай.
Я делаю робкий шаг, а потом почти бегом скрываюсь на кухне. Прилипаю спиной к стене, затаив дыхание. Закрываю глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Я все-таки ее
Слышу удаляющийся стук каблуков. Мама, видимо, вышла из гостиной. Перевожу дыхание и усаживаюсь за стол. Минут десять смотрю в одну точку и вытираю льющиеся слезы.
Когда за спиной слышится шорох, вздрагиваю, активнее тру щеки и моргаю.
— А ты безбашенней, чем я думал, с первого дня в тусовку влилась. Настюха там под впечатлением, — Ян садится рядом, со скрипом выдвигая для себя стул.
Морщусь от этого гадкого звука и смотрю на свои руки, лежащие на столе. Разглядываю идеальный маникюр.
— Я ничего не помню. Точнее, смутно…
Притворяюсь дурочкой. Мне стыдно за все, что вчера произошло. Очень и очень стыдно.
— Врешь. — Ян с шумом поднимается и достает из холодильника бутылку сладкой газировки. — Если ты паришься насчет того поцелуя, то я еще вчера сказал, всем пофиг. Будешь? — протягивает мне бутылку.
— Спасибо, — обхватываю двумя руками холодное запотевшее стекло. — И за вчера тоже. Я повела себя…
— Как?
Гирш упирается ладонями в столешницу, практически нависая над ней.
— Плохо.
— Кажется, у нас с тобой разные понятия о «плохо», Ника.
— Что тебе сказал отец?
— Ничего нового, — Ян пожимает плечами. — Куча нотаций. Я привык. А тебе? Мама ругалась?
— Нет. Она думает, что это ты виноват в том, что я… Прости.
— Забей. В следующий раз мы будем осторожнее, — он подмигивает, и я неосознанно улыбаюсь.
Он сказал, в следующий раз?
— То есть ты не обижаешься? — я широко распахиваю глаза, чувствуя, как сердце в груди гулко трепещет.
— Было весело, — он берет меня за руку. А я, я тут же краснею.
4.3
Вячеслав собирает нас всех вместе вечером после ужина. Ян как раз возвращается к этому времени домой.
Мама и ее новый муж расположились на диване, я же — в кресле напротив. Ян, вообще, стоит у камина, привалившись к стене и сунув руки в карманы. У него максимально скучающий вид. Вот бы мне его выдержку. Его ничего не трогает. И вины он не чувствует. Я же сгораю со стыда и никак не могу хотя бы немного скрыть свой раздрай.
— Мы с Ладой подумали и решили, что на все лето вы оба отправитесь к Серафиме Григорьевне.
— К бабушке? — срывается с моих губ.
— С фига ли? — тут же подключается Ян.
— За словами следи, — осекает Вячеслав сына. — Раз вы так хорошо нашли общий язык, думаю, вам обоим будет полезно провести лето, не бездельно болтаясь по Москве, а помочь Серафиме Григорьевне с гостевым домом. Ян, это в первую очередь касается тебя.
— Ты серьезно сейчас?
Ян закатывает глаза и усаживается на подлокотник моего кресла.