Его осенило в воскресенье

Фруттеро Карло

Де Пальма сгоряча предложил привезти Воллеро, устроить ему очную ставку с Кампи, заставить повторить роковую для Кампи фразу. Тогда тот растеряется от неожиданности и во всем признается. Но нет, этого недостаточно, совсем недостаточно.

— Мы знаем лишь, каким путем Ривьера добрался до Дзаваттаро.

— Знаем, что Ривьера строил гипотезы. Что насчет Гарроне он какие-то важные вещи разузнал. Сегодня утром в «Балуне» он сказал об этом Кампи, и тот проломил ему череп, — возразил Де Пальма.

—

Возможно, что и так. Но такими доказательствами мы Кампи расколоться не заставим. Ты слишком торопишься, Де Пальма.

Никаких ловушек, хитростей, приманок: если убийца — Кампи, надо воссоздать перед ним весь продуманный и выполненный им план преступления, воссоздать постепенно, во всех деталях и изложить самым примитивным образом, как это сделали бы Никозия или Лопрести. Надо, чтобы Кампи почувствовал себя униженным, низведенным до уровня банального преступника. Только тогда он сдастся.

Дверь, ведущая к Кампи:

— Знаете, ваш друг был совсем не глуп.

И Кампи, уязвленный, озадаченный, ответил:

— Ах не глуп? Очень рад, что вы так думаете.

К тому же Баукьеро… Какова его роль в этой истории? Что связало его с Дзаваттаро, с Гарроне, если только их что-либо связывало?!

Вторая дверь — ведущая к Дзаваттаро:

— Нет-нет, синьор комиссар, клянусь честью, я впервые в жизни увидел вашего Баукьеро сегодня!

Третья дверь — ведущая к Баукьеро:

— Нет-нет, сегодня я впервые в жизни увидел этого Дзаваттаро. Что будет с моей собакой?

Это он со своей собакой обнаружил труп архитектора. И вот, сидя за столом в остерии, Ривьера только потому, что Баукьеро — землемер (синьорина Фольято и супруги Ботта дружно подтвердили: «Видите ли, господин комиссар, Баукьеро был землемер, а Ривьера решил, что…»), заподозрил, что это он убил Гарроне, желая убрать с дороги конкурента. Больше того, Ривьера сделал совсем абсурдное предположение, будто существует кладбищенский рэкет. (В коридоре после допроса коллег Ривьеры Де Пальма сказал: «Кладбищенский рэкет? Да они что, спятили?») И верно, предположение Ривьеры было просто нелепым. Нет ни малейших доказательств, что такой рэкет не плод его буйной фантазии. Но о чем-то Ривьера проведал. Насчет Баукьеро?

Сантамария сказал Де Пальме:

— У Баукьеро тоже нет алиби на сегодняшнее утро. А если вдуматься, и на тот вечер, когда убили Гарроне.

А Де Пальма ответил:

— Знаю, знаю, это он нашел труп. Но как быть с блондинкой? С сумкой, найденной на холме?

— Хочешь знать правду, Де Пальма? Так вот, Баукьеро мне не нравится.

— А мне не нравится его собака. Это не значит тем не менее…

Иными словами, они бегают по кругу, а круг все не смыкается. (Мне нужно позвонить Иоле.) Что еще обнаружил Ривьера в кабинете Триберти? Или синьоры Рипамонти?..

И сразу новая

картина. Он распахнул дверцу «альфа-ромео», и машина помчалась к дому синьоры Рипамонти на квадратной площади, где мальчишки в разноцветных майках гоняли мяч. Синьора Рипамонти под бульканье кипящей воды в кастрюле ( «Простите, я сейчас попробую припомнить») ответила: нет, кажется, он об этом не спрашивал. Она сама ничего не подсказала Ривьере, и Ривьера ничего ей не открыл. Но ушел он довольный, видно, нашел то, что искал.

— Дзаваттаро? Как ты думаешь, Де Пальма, он нашел лишь адрес Дзаваттаро?

Четвертая дверь — ведущая к синьорине Фольято:

— Ривьера не говорил вам о некоем Дзаваттаро?

Фольято: — Нет, он не назвал имен.

Ботта: — Господин комиссар, Ривьера был человек… не совсем обычный. Душевная травма, вызванная тем, что он не такой, как другие, явно привела к деформации…

Но куда все-таки Ривьера поехал после визита к Дзаваттаро? Что он мог увидеть в мастерской, кроме фаллоса? Связал этот факт с какими-то другими, только ему известными?

Снова дверь к Дзаваттаро:

— Он говорил только с вами, Дзаваттаро? Вы в этом уверены?

— Конечно, уверен. Мы минут пять постояли во дворе, а потом он сел в свой «фиат-500» и уехал.

— А с вашим рыжим работником он не виделся?

— С Освальдо? Нет, не виделся. Ручаюсь вам.

— В случае нужды где мы его найдем, этого Освальдо? У вас есть его адрес?

— Да, он живет в Венарии. Но они между собой не говорили, Освальдо тут ни при чем.

— Вы-то откуда знаете? Что вам сказал Ривьера? Попробуйте повторить все в точности. Напрягите хорошенько память, напрягите…

— Я вам все сказал. Все, все!

Де Пальма внезапно вспомнил и выстроил в ряд все камни, загадочные камни, о которых упоминал Гарроне: каменный фаллос, которым его убили ( «От камня к дереву», — сказал монсиньор Пассалакуа), каменный пестик, которым проломили голову Ривьере, надгробные камни, каменные урны в мастерской Дзаваттаро…

— Здесь, Сантамария, должна существовать какая-то связь. Нужна идея, одна удачная идея.

— А тот адвокат? Может, стоит снова вызвать его на допрос?

— И графинь? Вдруг они знали Ривьеру?

— И сестер Табуссо? Ведь возле их дома мы нашли сумку, плащ и оранжевые брюки.

— А того кукурузника из ресторана?

— А сестру Гарроне? Его мать? Может, и их стоит доставить сюда?