Его осенило в воскресенье

Фруттеро Карло

Пеллегрини помог ему разложить рядом оба ватмана.

— Вы правы, господин комиссар, они очень похожи.

— Иными словами, проект Гарроне почти не отличается от проекта Трессо и Кампаны?

— В основном повторяет проект Трессо и Кампаны, да? Вы хотите сказать, что Гарроне не обладал достаточным мастерством, чтобы создать подобный проект?

— Полагаю, что не обладал.

Пеллегрини судорожно сглотнул слюну и слегка покачнулся, словно стоял на краю пропасти. Перед ним проносились видения одно страшнее другого.

— Вы считаете, что

налицо случай бесчестной конкуренции и наглого плагиата? Гарроне, вероятно, сумел каким-то образом заполучить у Реджиса проект соперников… Либо принудил Реджиса… Коррупция, не так ли… безусловный факт коррупции. Хотя не исключено, что Реджис сам вступил в контакт с Гарроне, стремясь… Но возможно, кто-то просто воспользовался мягкостью Реджиса. В любом случае Реджис оказался втянутым в темные махинации. Он с преступной целью задержал прохождение проекта по официальным инстанциям. Но в пользу кого? По чьему наущению он действовал?

— Вот об этом я у него и спрошу, — сказал Сантамария, свертывая в трубку проект Гарроне. Пеллегрини стал свертывать второй проект.

— Я не могу поручиться за безупречную честность Реджиса, — пробормотал он. — Незамедлительно наведу справки, но пока что гарантий дать не могу… я не исключаю даже, что он позволил себя вовлечь в более чем… сомнительную авантюру. Впрочем, мы ведь не в Палермо и не в Риме, и инциденты подобного рода… — Он прервался, осененный новой идеей. — Так вы думаете, что это Реджис… убил… убил Гарроне?

— Пока я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, — сказал Сантамария и протянул руку ко второму проекту. — Нельзя ли взять и его?

— Пожалуйста.

Сантамария всунул его в проект Гарроне, а Пеллегрини принялся тщательно закрывать ставни, окна, распахнутые дверцы шкафа.

— Мы непременно расследуем дело до конца. Прежде всего я сообщу о случившемся Оджеро, и мы решим, какие меры следует принять. Речь может идти о недопонимании своего служебного долга, о просто легкомысленном поступке или даже — надеюсь, что так оно и было, — об упущении, вызванном царящим здесь постыдным беспорядком. Но без миллионов, — выдохнул он, — без миллионов тут дело не обошлось…

Явно не обошлось, как не обошлось без камней и без двух трупов. Сантамария, присев на краешек стола, барабанил по облупленному его краю двумя свернутыми в трубку проектами. При каждом ударе бумажная трубка подскакивала вверх со слабым щелчком: бум, бум, бум. Внезапно постукивание прекратилось, рука застыла в неподвижности.

Сантамария ошеломленно смотрел на бумажную трубку. Потом поднялся и огляделся вокруг.

— Где здесь телефон?

Теперь он знал точно, кто и почему убил Гарроне и Ривьеру.

3

— Реджис Оресте, район Санта-Рита, — повторил Де Пальма на другом конце провода. — Хорошо, я пошлю Никозию.

— И если он застанет этого Реджиса дома, пусть задержит его до моего приезда любой ценой: пускай придумает какую-нибудь басню, ну, скажем, что проводится референдум об озеленении его квартала. А если не удастся задержать

по-хорошему, придется силой. Скажи, чтобы позвонил мне в префектуру.

— У этого Реджиса может быть при себе оружие?

— Не думаю, не тот человек. Я приеду минуты через две, жди.

Когда он прибыл в префектуру (оставив в машине, которая должна была отвезти домой вспотевшего от жары, а может, и от сильнейших переживаний Пеллегрини), Никозия еще не звонил.

— Что там у тебя в руках? — спросил Де Пальма.

— Разве не видишь?

Де Пальма с полминуты разглядывал два свернутых в трубку проекта, а потом хмуро сказал:

— С завтрашнего дня я займусь продажей стирального порошка.

— Утешься, — сказал Сантамария. — Все было не так очевидно, как кажется сейчас.

Он протянул Де Пальме проекты и стал ему объяснять, что, по его мнению, предшествовало убийству на виа Мадзини, как было совершено убийство и что произошло после него. И по мере того как выстраивались в ряд слова и факты, Сантамария убеждался, что, в общем-то, все события последних бурных дней вмещаются в несколько фраз, коротких и примитивных, как отчет в трех экземплярах, который рано или поздно займет свое место в пыльном архиве. Придерживаться фактов — вот суть его работы, его служебный долг. Люди ждут от тебя одного: ты обязан разобраться в сложном переплетении фактов, отыскать ту спичку, которой подожгли лес, и тот камень, который вызвал горный обвал. Подлинная задача полиции заключается в том, чтобы граждане прониклись убеждением, что в этом страшном, непонятном мире можно вопреки всему доверять «фактам». Вот только ты сам по окончании расследования, доказав справедливость своих подозрений, чувствуешь себя опустошенным и понимаешь, что гордиться особенно нечем. Допустим, ты собрал факты, много фактов. Прекрасно, браво. Но ты-то сам в глубине души знаешь, что факты сами по себе ничего не объясняют, их нужно тщательно обдумать, связать воедино. Каждый раз по-иному.

— Что с тобой? Ты недоволен, что все уже кончилось? — спросил Де Пальма.

— Еще ничего не кончилось, — ответил Сантамария.

— Верно. Первым делом я бы послал туда Лопрести проверить, не сбежали ли они. У этих людей какое-то особое чутье на опасность.

Нет у них особого чутья на опасность, подумал Сантамария. Просто они испытывают постоянное беспокойство, страх, и потому их с неодолимой силой тянет куда-нибудь удрать, скрыться.

— Надо будет проверить насчет «фиата-124», — сказал он вслух.

— Но преступники вполне могли взять машину напрокат.

— Все-таки скажи Лопрести, чтобы он проследил за машиной. А ты тем временем…

Зазвонил телефон, это был Никозия.

— Я у синьора Реджиса, профессор. Мы вас ждем.

Значит, ему удалось удержать этого Реджиса мирным путем. Тем лучше. Сантамария свернул в трубку оба проекта и разрешение и направился к двери.

— Ну а ты пока проверь, зарегистрирована ли машина официально.

— Хорошо. И надо бы поставить в известность прокурора.