Его осенило в воскресенье
Шрифт:
Одна из машин, которая спускалась по улице с односторонним движением к пьяцца Карлина, резко затормозила на противоположной стороне возле галереи. За рулем, конечно же, сидела женщина. Она с невинным видом оглянулась и посмотрела на взбешенного водителя, который едва не врезался в ее машину. В женщине Воллеро узнал синьору Дозио.
Ни она, ни ее дядя — что еще досаднее — до сих пор не побывали на выставке. Быть может, теперь они решили заглянуть? Увы! Незнакомый мужчина — не дядя и не муж синьоры Дозио — вышел из машины и подошел к окошку попрощаться. Верно, ее друг, которого она подвезла. Синьор Воллеро, хотя с улицы его нельзя было увидеть
Неплохо-неплохо — синьора по крайней мере посылает к нему клиента.
Хороший темный костюм, скромных тонов галстук, их обладатель — высокий, усатый, решительный с виду мужчина примерно лет сорока. Скорее всего, средней руки промышленник либо крупный банковский служащий. Неплохо, совсем неплохо. Ведь адвокаты, дантисты, главные врачи больниц, крупные коммерсанты — все обратились теперь в новую веру, стали поклонниками современного искусства, иными словами, подделок международных жуликов. Заплатив миллионы лир, легковерные покупатели уносили домой цементные трубы и оловянные бидоны, сломанные стулья и ржавые водопроводные краны, связки хвороста, пыльные тряпки и окрашенные в желтый цвет детские бутылочки из-под молока. Это было бы, пожалуй, и смешно, если бы не было так грустно. Даже владельцы и директора «Фиата», которые еще до прошлого года не представляли себе нового салона без батальной картины семнадцатого века размером 140 на 75 и долго невозмутимо терпели насмешки владельцев фирмы «Оливетти», этих снобов, апологетов современной мазни, тоже теперь заколебались. Они все еще приходили, смотрели, спрашивали, но он-то отлично видел, что к старинным картинам сердце у них больше не лежит.
Синьор Воллеро отошел еще на три шага назад по серому ковру. Клиент наискосок пересек дорогу, подошел к витрине, в которой была выставлена картина «Полет Икара» размером 68 на 42. Как только Воллеро увидел, что потенциальный клиент остановился и стал разглядывать картину, он скромно спрятался за мольбертом в центре первого, самого длинного зала, в котором на почетном месте красовалось большое, размером 80 на 130, полотно «Похищение Европы», притаился и стал ждать, когда скрипнет дверь…
Минуты две все было тихо. Недурной знак! Картина «Полет Икара», которую он купил в Мюнхене у фирмы «Хейм унд Теллер» за двенадцать тысяч марок, конечно, не шедевр искусства. Но случайному прохожему и неискушенному покупателю она должна показаться самой интересной и декоративной. Именно поэтому он скрепя сердце и выставил ее в витрине. Но раз друг синьоры Дозио столько времени любуется ею, значит, он человек довольно примитивных вкусов и недавно разбогатевший. Один из подрядчиков, которые строят на окраинах народные дома, либо крупный торговец молоком. Но исключено даже, что он миланец. Синьор Воллеро непроизвольно поморщился. Приходилось мириться с действительностью: новую клиентуру отныне он черпает из этих источников. И еще слава богу, что пока находит.
Тяжело вздохнув, Воллеро выглянул из-за мольберта. У витрины никого не было, незнакомец исчез. Неслышными прыжками синьор Воллеро подскочил к двери и увидел, что друг синьоры Дозио неторопливо идет по противоположной стороне улицы. Внезапно он остановился у ресторанчика «Мария Виттория», посмотрел на вывеску и после секундного колебания вошел.
Какие причины привели этого господина в дешевенький ресторанчик? Да еще в необеденное время!
2
Обе
— Отведайте хоть фруктов, комиссар, — сказала Валь-д’Эльса, пододвигая ему плетеную корзину.
— Две вишенки! — пропищала Альтопашо, кокетливо ставя перед ним свою тарелку.
— Не хотите ли чашечку кофе? — предложила владелица ресторана, встав из-за круглого стола, за которым обедала вместе с официантками.
— Спасибо, не откажусь, — ответил Сантамария и взял из тарелки Альтопашо вишню.
Бригадир полиции, которого послал сюда Де Пальма (скорее всего, Никозия), похоже, не оставил после себя приятных воспоминаний. Вероятно, он допрашивал трех женщин со скрытой угрозой в голосе, точно на основании их ответов он решит, закрывать ресторан или нет. Результат не заставил себя ждать — обычно разговорчивые тосканки сообщили ему лишь самый минимум: да, Гарроне в день преступления приходил в ресторан, притом один, и ничего более.
— Словом, пусть все будет как в кино, согласны? — сказал он владелице ресторана, которая готовила кофе. — Расскажите мне, что Гарроне сказал и сделал с того момента, когда вошел сюда и до самого его ухода. Все, до малейших подробностей. Понимаете, нам нужно составить по возможности полное представление об убитом…
На самом деле он не ради «полного представления об убитом» заглянул сюда, прежде чем зайти в галерею Воллеро.
Упоминание о «золотом телефоне» дало ему, пусть весьма неопределенный, но все-таки ориентир для поисков. И вот теперь он решил проверить, не остался ли и здесь след грандиозных прожектов, о которых Гарроне говорил матери, ну, скажем, в выборе блюд, хотя ресторанчик явно не был храмом гастрономии.
Но Альтопашо сразу опровергла его гипотезу. Гарроне заказал обычный ужин для туристов стоимостью в тысячу сто лир и бутылку пива.
— Значит, он не показался вам веселее обычного? Вел себя, как всегда? — спросил Сантамария.
— Да, как всегда, — подтвердила Валь-д’Эльса. — Разве что очень торопился, иначе бы…
— А верно! — воскликнула Альтопашо. — Чаевые! Но он, по-моему, вовсе не торопился. Я даже подумала, комиссар. Подумала…
Краснея, строя ему глазки, перебивая друг друга и хохоча как безумные, официантки рассказали ему о своих догадках.
— Понимаете, комиссар, он прежде ни разу не бывал таким щедрым. Перед праздниками и то не оставлял на чай больше пятидесяти лир. Поэтому я и предположила…
Видно, мне сегодня весь день суждено защищаться от женских хитростей и уловок, подумал Сантамария, глядя на Альтопашо. Ведь если разобраться спокойно, и синьора Дозио вовсю с ним кокетничала и весьма искусно заставила его забыть о своей недоступности. Взгляды, которые она изредка на него бросала — обычный женский трюк, — обещали ему остров сокровищ, заоблачный храм, мир совершенства и гармонии. Стоит лишь отважно переступить черту и протянуть руку к добыче.
— Но чем его убили? Случайно не ножом?
Сантамария отвел взгляд от Альтопашо.
— Нет, безделушкой, — ответил он, механически дотронувшись до кармана, где лежали фотографии. — Каменной статуэткой.
— Видишь? Значит, это не он. Если только…
— Кто он?
— Один из тех, кто ужинал в тот день у нас.
— Вместе с Гарроне?
— Нет, он сидел за другим столиком, тоже один. Он и прежде раза два-три бывал здесь. Знаете, он влюблен в Тину, но она на него даже не смотрит.