Его осенило в воскресенье
Шрифт:
— Значит, ваша сестра наслаждалась им из первого ряда? — В голосе Де Пальмы любой бы уловил подвох.
Но синьора Табуссо, подобно Анне Карле, Пине Гарроне и Массимо Кампи, оказалась человеком более тонким и умным, чем это могло показаться на первый взгляд. Такое предположение вовсе ее не разгневало, просто удивило. Она хладнокровно обдумала его и в конце концов отвергла.
— Нет, Вирджиния — простодушное создание, где уж ей наслаждаться. Порой она простейших вещей не понимает. Наверно, слушала пение соловьев и стрекотанье цикад или искала светлячков. Вдруг внизу
— На каком расстоянии от машины находилась ваша сестра?
— В метрах тридцати-сорока. Сестра услышала шорох в кустарнике и вдруг заметила, что по склону взбирается ведьма. Эта ведьма подняла свою рожу, увидела сестру и бросилась на нее, вскинув палку. Но это была не палка, а труба.
— Да, но как она могла броситься на вашу сестру, если их разделял склон холма.
— Она карабкалась по склону, как обезьяна. Сестра словно приросла к месту, сами понимаете, ужас-то какой. Потому она и успела эту ведьму хорошенько разглядеть.
— И лицо?
— Сестра говорит, что она была похожа на чудище, которое, если приснится тебе ночью, от страха умрешь. Белокурая. Кто знает, может, она приняла мою сестру за соперницу или же была в состоянии аффекта и хотела ее убить.
— Что же случилось дальше?
— К счастью, ничего. Когда ведьма была от нее уже шагах в трех, сестра кинулась прочь, успела добежать до дома и заперлась в нем. Она до того перепугалась, что потом не решалась даже говорить об этом. Когда она прочла в газете об убийстве, то сразу признала в блондинке ночную ведьму. Есть от чего прийти в ужас. Сами понимаете, если эта женщина полчаса назад убила человека, то что ей стоило прикончить трубой и мою сестру. Если вы в полиции не осознаете наконец, что…
— Мой коллега говорил мне, что ваша сестра заметила одну вещь, которая не совпадает с описанием землемера Баукьеро, — перебил ее Де Пальма.
— Да, звезда. Из-за нее сестра и заговорила о том случае. По странному совпадению сегодня за обедом зашел разговор обо всех этих грабежах и убийствах. И вот вспомнили о Баукьеро и о сумочке со звездой. Сестра мне говорит: «Морская». «Что морская?» — не поняла я. И тут сестра сказала, что у ночной ведьмы была пляжная сумка с пряжкой в виде морской звезды.
— М-да, — буркнул Де Пальма.
Синьора Табуссо ударила себя по лбу.
— У нее все запечатлелось в мозгу, точно на фотографии. Такие вещи не забываются, если даже все длилось считанные секунды. Вы, конечно, можете не поверить, но…
— А почему ваша сестра не пришла? — спросил Сантамария.
— Скажите спасибо, что пришла я! — воскликнула синьора Табуссо. — Сестра и слышать об этом не хочет — боится, что ее показания напечатают в газетах и тогда та ведьма вернется и убьет ее из мести. Поймите, мы рискуем жизнью, уважаемые господа, над нами навис… не меч, а дамоклова труба.
— Не беспокойтесь, синьора. Мы ничего не сообщим журналистам, — заверил ее Де Пальма.
— А как насчет луга?
— Постараемся вам помочь. Но, увы, не все от нас зависит.
Он взял у синьоры Табуссо номер ее телефона и адрес. Затем
Де Пальма поковырял пальцем в ухе, словно туда попала вода.
— Ну и ну!
— Должно быть, она привыкла говорить с глухими. Видно, ее старая служанка плохо слышит, — предположил Сантамария.
— Либо она ее оглушила.
— Немного шумливая, но в общем симпатичная женщина, не правда ли?
— Да, пожалуй… Послушай, ты веришь в историю о том, что у сестры вдруг заболел живот?
— Не знаю, что и ответить. Сначала нужно поглядеть на сестру.
— М-да, — проронил Де Пальма.
Они медленно двинулись по коридору, где взмокший от пота полицейский пытался опустить жалюзи.
— Но в целом какое у тебя сложилось впечатление?
— Обычную проститутку она и в самом деле могла увидеть, а потом, прочитав газеты, вообразила, что это убийца Гарроне. Впрочем, не исключено, что она вообще все выдумала от начала до конца. Только почему она сказала, что звезда была морская?
— Вот именно! — воскликнул Сантамария.
— Хорошо, я подъеду к ним, как только освобожусь. В моем положении я готов отправиться даже к Белоснежке и семи гномам.
— Баукьеро будем вызывать?
— Придется, — вздохнул Де Пальма и посмотрел на часы.
Он распахнул дверь и приказал бригадиру Никозии, тому самому, что побывал в ресторане «Мария Виттория», разыскать землемера Баукьеро. Если его не окажется дома, надо съездить в сады Кавура. Никозия надел пиджак и заторопился к выходу.
— Будь с ним повежливее, понял? — сказал Сантамария. — Он-то никого не убивал.
Де Пальма первым вошел в свой кабинет, и оба сразу сняли пиджаки.
— Ну, а что полезного дал обед?
— Мы беседовали о Де Кинси… — сказал Сантамария.
— А, значит, ничего полезного.
Опус «Убийство как высокое искусство» был опубликован два года назад в скучнейшем полицейском журнале, и именно Де Пальма нашел, что это любопытная вещь, и посоветовал ему прочесть.
Сантамария подошел к висевшему на стене календарю авиакомпании «Алиталия» за май (цветная фотография Мадагаскара), снял его и перевернул лист, чтобы увидеть, чем «Алиталия» выделила июнь (цветная фотография острова Таити), заглянул в июль (цветная фотография Риччоне), затем снова повесил календарь на гвоздь и сообщил Де Пальме профессиональные подробности, которые того могли заинтересовать. Кампи и Дозио любили парадоксы и, по всей вероятности, не поддерживали с Гарроне близких отношений. Вряд ли у них были причины расправиться с ним. Наиболее приемлемой гипотезой оставалось случайное стечение обстоятельств, хотя ни у Анны Карлы, ни у Массимо не было алиби на тот вечер. Массимо был в горах на вилле у своих родных, но только до десяти часов, а синьора Дозио одна отправилась в кино. Весьма туманные подозрения вызывали и другие лица: молодой секретарь, дядя Анны Карлы и ее муж, который, однако, в тот вечер ужинал в горах с иностранными гостями.