Его пленённая леди

Грейси Анна

Она сгрузила ванну перед очагом, наполнила наполовину горячей водой и поставила бидон рядом.

– Она, наверно, просто есть хочет.

– Хочет есть? – переспросил Гарри. – Но ведь она ела пару часов назад.

Девица одарила его жалостливым взглядом:

– Она ведь ещё маленькая.

Гарри почувствовал себя идиотом. Ну, конечно же. Крошечные растущие создания всё время едят. Он знал это по щенкам и жеребятам, почему же не подумал то же самое о Тори?

– Молоко, – приказал он девице. – Достаньте для неё молока,

немедленно.

Та глупо улыбнулась и вышла.

Гарри успокаивающе поглаживал Тори по спинке. Она продолжала вопить.

– Сейчас прибудет обед, – уговаривал он её. – Ждать совсем недолго.

Девица вернулась с молоком в фарфоровом сосуде странной формы, с дыркой с одной стороны и с носиком в виде соска с отверстиями на кончике. Молоко было тёплым.

– На ваше счастье у кухарки нашлась эта бутылочка, – пояснила служанка. – Кто–то оставил её несколько недель назад.

Гарри взял сосуд и осторожно попытался приложить носик к губкам Тори.

Ничего не произошло. Она разоралась ещё громче.

– Вам лучше всего сесть, – посоветовала девица.

Он сел на кровать и стал баюкать малышку на руках, качая и приговаривая. Потом сунул сосок в ротик. Она всё так же горько рыдала.

– Наклоните чуток, – вновь посоветовала горничная.

Гарри наклонил сосуд так, что несколько капель молока брызнули в рот малышке. Она продолжала плакать, но немного молока попало в ротик. Остальное стекло по подбородку. Гарри снова сунул ей бутылочку, но Тори отвернула от неё головку и продолжала рыдать.

– Кормили грудью, полагаю, – произнесла девица. Она получала удовольствие, наблюдая за его хлопотами.

– Я думал, вы ничего не знаете о детях, – осуждающе заметил Гарри.

– Я и не знаю, – решительно заявила та и вышла.

Он старался изо всех сил, держа малышку на руках, покачивая её, заталкивая в ротик сосок, пытался уговорить её пить молоко, и наконец его настойчивость увенчалась успехом. Рёв Тори внезапно прекратился, и она начала пить.

Его затопило облегчение. Малышка выпила хорошую порцию молока из сосуда, и, когда отпустила сосок, Гарри отложил бутылочку.

– А сейчас мы тебя выкупаем, – обратился он к малышке, и, стоило ему заговорить, как она снова завопила. Он попытался снова дать ей молока, на случай если она ещё голодна, но Тори всё равно плакала. Он взял её на руки и стал, успокаивая, растирать спинку.

Сильная отрыжка изверглась из крошечного тельца, и струйка кислого молока сбежала по сюртуку Гарри. Тори замолчала, и Гарри задержал дыхание, но затем она посмотрела на него и продолжила плакать, хотя и не так отчаянно.

Может, ванна поможет. Гарри попробовал воду рукой. Она была не сильно горячей, чуть теплее, чем рука. Он очень хотел позвать девицу и попросить принести воды погорячее, но плач Тори доконал его, поэтому, осторожно держа её, он опустил малышку в воду.

Плач резко перешёл в икоту. Её глазёнки распахнулись, словно

она напряжённо сосредоточилась на своих ощущениях.

– Никогда не чувствовала водичку, верно? – произнёс Гарри.

Она сделала небольшой судорожный вдох и замахала ручками. Её маленькие пальчики сгибались и разгибались, словно пытаясь схватить воду.

Гарри хмыкнул, и Тори мгновенно уставилась на него.

– Тебе нравится вода, верно? Давай посмотрим, понравится ли тебе вот это.

Он потихоньку поболтал малышку взад и вперёд в воде и почувствовал, как расслабилось маленькое тельце.

Она серьёзно смотрела на Гарри, эдакий ангелочек, который никогда в жизни не плакал.

– Вижу, ты тоже любишь прикидываться невинной овечкой, – сказал ей Гарри.

Вода стала серой от грязи. Постепенно тряпки, обмотанные вокруг её заднюшки размягчились, и он смог отодрать их одну за другой. Нежная кожица малютки покраснела в тех местах, где тряпки приклеились.

– Тебя нужно немного смазать целебной мазью, моя бедненькая маленькая кроха.

Гарри хотелось бы, чтобы здесь оказалась миссис Барроу. Уж она–то знала, что делать с этой краснотой. Гарри вынул Тори из грязной воды, положил на полотенце, обложив парой подушек, и позвонил, чтобы кто–нибудь унёс грязную воду и лохмотья.

Он приказал наполнить ещё одну ванну и послал просьбу к кухарке одолжить горсть соли и немного миндального или оливкового масла, или, на худой конец, гусиного сала.

Потом снова стал мыть Тори уже в подсоленной тёплой воде, и она сначала сморщила личико. Он предположил, что соль немного жжёт, поэтому поболтал малышку взад и вперёд в воде, чтобы отвлечь. Ей это понравилось, она застучала ножками и забулькала от удовольствия. Он хмыкнул в ответ на этот звук, и снова девчушка уставилась на него, словно зачарованная.

Гарри тщательно вымыл малютку, вынул её, обсушил и легонько смазал её кожицу миндальным маслом.

– Это должно тебя успокоить, – приговаривал он.

Она пристально изучала его лицо. У неё были материнские глаза. «Она вылитая Нелл», – подумал Гарри. Мамочкина дочка, целиком и полностью.

Эванс ещё не вернулся, поэтому Гарри завернул Тори в чистое сухое полотенце, затем засунул в наволочку.

– А сейчас спи, дорогая, – сказал он ей и попытался уложить. Она глубоко вздохнула, личико её покраснело и….

– Только не начинай снова, – взмолился Гарри. Она смотрела на него встревоженными глазками, и губки её тряслись.

– Это шантаж, – сурово предупредил Гарри.

Она открыла ротик. Гарри вздохнул и взял её на руки. Она тут же успокоилась.

– Та ужасная женщина сказала мне, что ты воспитанная юная леди, – обратился он к малышке. – Конечно, это не в точности её слова, но именно это она подразумевала. Как я объясню твоей мамочке, что ты нахваталась дурных привычек, пока отсутствовала?