Его прекрасные жены

Осборн Мэгги

— Кого же ты убил? — спросила Рози, когда они проехали еще одну милю. Вообще-то ей было все равно, но лучше проводить время за разговором, чем разглядывать прерию. Может, тогда удалось бы отвлечься от мыслей о похмелье и забыть о тысяче игл, вонзавшихся в ее голову при каждом рывке и толчке.

— Ты слышала о резне при Стоун-Тоусе?

— Пэшн-Кроссинг еще не край света. — Бессовестная ложь, честно говоря. — Конечно, до нас дошли новости о Стоун-Тоусе. — Нахмурившись от усердия, Рози тщетно рылась в памяти. — Где-то возле Денвера, верно? Грандиозное сражение,

как я слышала. — Она слышала кое-что еще, но головная боль мешала ей вспомнить.

— Грандиозное сражение, — повторил Дикобраз. Из-за горечи его голос прозвучал слишком резко. — Индейцы не сделали ни одного выстрела. Две роты ворвались в ущелье Стоун-Тоус и истребили целую деревню, где оставались только женщины и дети. Ни одного воина не было в радиусе шести миль. Мужчины ушли на охоту.

Рози слегка подвинулась, чтобы лучше видеть его.

— Кажется, вначале говорили, что в Стоун-Тоусе армия оскандалилась. Но потом прошел слух, что это никакой не скандал, а героическая битва. Ты был там?

— Да.

— Ну и?..

Он запустил пальцы в нечесаную гриву волос.

— Кое-кто не может смириться с тем, что войны с индейцами уже в прошлом и славные денечки миновали. Им хочется острых ощущений, вот они и ищут драки, пренебрегая законом. — Его здоровый глаз сверкнул как голубое солнце. — Индейцы в Стоун-Тоусе имели разрешение разбить лагерь на той территории.

Невольно заинтересовавшись, Рози предоставила Айвенго самому себе и обратила все внимание на Дикобраза. Лошадь найдет дорогу домой и без ее помощи.

Вот если бы только ветер изменил направление! От Дикобраза нестерпимо несло, и он был избит и изранен больше, чем ей показалось вначале. К тому же так раскачивался, что в любую минуту мог свалиться с повозки.

— Так. Значит, вы совершили налет на деревню с безоружными женщинами и детьми? — Вопрос прозвучал грубо, но Рози это ничуть не смутило.

Дикобраз скорчился на сиденье, обхватив колени руками с такой силой, что побелели суставы пальцев.

— Я отказался выполнить приказ и увел свою роту.

Рози глубоко вздохнула. Она догадывалась, чем это кончилось для него, по крайней мере в общих чертах. Военные не погладят по головке офицера, не подчинившегося приказу.

— Тебя судил военный трибунал. Разжаловали и уволили.

Он опять отвернулся, подставив лицо холодному ветру прерии.

— А какое это имеет отношение к человеку, которого ты убил?

— Ты всегда задаешь столько вопросов?

— Сказать по правде, мистер, мне плевать на вас и вашу историю. — Краска ударила ей в лицо. — Но спорю на вашу жалкую шкуру, что еще до заката в округе Галливер не останется ни души, которая бы не знала всю вашу подноготную. Поэтому не грех просветить и меня. Иначе, если кто-то и распустит язык в моем присутствии, откуда мне знать, должна ли я выбить ему зубы или проглотить оскорбление как ни в чем не бывало? Мне нет дела, кто ты и откуда взялся. Но я хочу знать то, что известно всем, чтобы принести в жертву не больше гордости, чем необходимо. По-моему, это справедливое требование.

Решив,

что не дождется ответа, Рози окончательно рассвирепела и вот-вот взорвалась бы, но тут Дикобраз соизволил заговорить:

— Я был капитаном в одиннадцатом кавалерийском полку. Я отказался выполнить приказ вышестоящего офицера и был уволен из армии за действия, порочащие честь и достоинство. — Откинув голову, он посмотрел в холодное небо. — Если бы мой начальник не выдвинул обвинение, правда о Стоун-Тоусе никогда не вышла бы наружу и все они ходили бы в героях. Но получилось так, что «Роки-Маунтин ньюс» вела репортаж из зала суда, и все обнаружилось. Общественное мнение резко изменилось. Люди начали плевать вслед тем, кого еще вчера превозносили.

— Они заслужили эти плевки за то, что сотворили.

Минуту-другую Дикобраз молча смотрел на нее, но Рози не знала, что у него на уме.

— Если ты задумал уничтожить волчий выводок, недостаточно убить вожака. Нужно также убить волчицу и волчат. Именно так многие военные оценивают события в Стоун-Тоусе. Большинство моих сослуживцев считало, что именно по моей вине противники хладнокровного убийства женщин и детей подвергли их осуждению. Один из солдат, поклявшись отомстить мне, взял отпуск и последовал за мной на восток. — Он пожал плечами. — Лютер Рэдисон ранил меня в ногу, а я попал ему в грудь. Он умер.

— Но разве это не самозащита? Если ты говоришь правду, почему тебя обвинили в убийстве?

— Тебе виднее, ты лучше знаешь округ Галливер.

Рози переваривала услышанное, накручивая вожжи на руки.

— Я читала об этом процессе. В газетах писали, что негодяй, изгнанный из армии за недостойное поведение, убил героя войны, бумажник которого был набит вырезками из газет с описаниями его подвигов. В общем, судья так представил это дело.

Дикобраз ничего не сказал, только его рука судорожно дернулась к горлу.

Теперь они ехали молча, наклонившись вперед, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. Их бедра тесно соприкасались на узком сиденье повозки, но они не смущались этим: так было теплее.

Еще через полмили Дикобраз снова заговорил:

— Я должен сказать тебе кое-что.

— Валяй. — Холод пробирал Рози до костей, в голове непрерывно стучал молот, вторивший скрипу колес. Все ее помыслы устремились к бутылке виски на полке в гостиной.

Дикобраз дождался, когда впереди появилась ферма, прежде чем выложить то, что было у него на уме. Он с трудом выталкивал из себя слова:

— Я в долгу перед тобой — ты спасла мне жизнь.

— Пожалуй.

Он повернул лицо навстречу ветру, разглядывая ферму и ветхие строения вокруг. По крайней мере там были деревья. Гнущиеся от ветра тополя льнули к берегам Пэшн-Крик, крошечного притока Арканзаса. Эти деревья позволяли сохранить рассудок среди плоского пространства бесконечной прерии.

— Ты говорила, что тебе нужна помощь на ферме.

— Стала бы я взваливать на себя мужа, если бы сама могла посеять и собрать урожай! Но как ни крутись, в одиночку прибыль не получишь.