Его птичка

Попова Любовь

— Если тебя не вызовут, — сказала я и поняла, что в принципе впервые упомянула о том, что недовольна нашими редкими встречами.

— Птичка решила показать коготки? — усмехнулся в трубке Рома.

— У меня еще и клювик есть.

— Мне очень нравится твой клювик, милая. И я выключу телефон. Пусть хоть вся больница подохнет, но я останусь с тобой и буду трахать всю ночь.

— Просто трахать? — еле слышно спросила я, уже чувствуя, что намокла от такой перспективы.

— Не просто, Аня. А долго, качественно и со вкусом, — прорычал

он в трубку.

— Мм, заманчиво. Но ты все равно был груб сегодня.

— И за это я уже извинился и еще раз извинюсь в пятницу.

— Долго, качественно и со вкусом?

— Да, проведу операцию по вытягиванию из тебя обиды, — рассмеялся Рома, заставляя мое тело дрожать от этого рокочущего звука. В трубке раздался гудок клаксона. Очевидно, он ехал за рулем.

— Тогда до пятницы?

— Отлично.

— И Рома? — он замолчал, слушая, что я скажу дальше. — Скальпель часто не полируй, а то вдруг он станет еще меньше.

Трубку я положила резко, зная, что если не разозлила, то раззадорила дракона точно. И теперь он будет всю неделю думать о том, как накажет меня. А я о том, как мне это понравится.

Когда я вышла из Академии, стояла уже ночь. Машины в этой части горла ездили редко, а свет был несколько приглушенным. Много уличных фонарей было разбито. Все это создавало атмосферу некой опасности, но я спокойно двигалась к остановке, стараясь не смотреть по сторонам.

Здесь часто обитали забулдыги. Один из таких спал под навесом трамвайной остановки. Когда я подошла, он словно ищейка, учуявший запах, втянул носом воздух и открыл глаза. В темноте его лицо было почти не различить, но я прекрасно видела, что смотрит он на меня. И вскоре заметила, что он встал и его почти деформированный мозг выбрал себе цель.

Оцепенение спало, и я отвернулась к рельсам, в надежде, что не придется бежать. Было пару случаев.

Смрад, чуть повеявший на меня, вдруг усилился, и услышала за спиной шарканье ног по асфальту.

— Сигаретки не будет, крошка?

Сигнал дан. Понятно же, что сигареты у меня быть не может. Я в этом пуховике выгляжу не больше чем на пятнадцать. Я уже сделала шаг, чтобы пуститься вскачь, как вдруг глухой удар заставил меня испуганно замереть и обернуться.

Вообще в экстренных ситуациях советуют бежать, но у меня ровно наоборот. Я застываю, не в силах пошевелиться. Это опасно и может привести к неприятным последствиям, но сегодня мне повезло.

— А вы что здесь делаете?

Марк и Кирилл, последний раз пнули пьяное тело, и совершив свое коронное «дай пять», наконец обратили на меня внимание.

И как обычно Марк смотрел без эмоций. Спокойно. Он вообще мог испугать, если бы не умел улыбаться так лукаво, а вот Кирилл… С ним вообще было сложно. Особенно, последние пару лет.

— Кира, — только и успела сказать я, как он натянул капюшон на такие же, как у меня глаза и пошел в сторону метро. До него было несколько минут ходьбы.

— Ты поздно, — только и сказал

Марк, покачиваясь на каблуках зимних кроссовок, провожая взглядом брата. Такого одинакового внешне и такого, другого внутри.

— Репетиция, а вы?

— Соревнование перенесли.

— Какое место?

Он пожал плечами. Победа в кикбоксинге стала обычным для них делом.

— Пойдем что ли, трамвай сегодня вряд ли уже приедет.

Мы шли спокойно, не торопясь. Марк, обычно несущийся сквозь время и пространство, подстраивался под мой шаг. Было даже как-то странно идти вот так, словно не было этих двух лет отчуждения, словно мы снова дружная семья.

— Марк раз уж выпала такая возможность…

— То, давай ею воспользуемся и помолчим.

Я открыла от возмущения рот и тут же закрыла. Если братья не хотели, от них вообще мало, что можно было получить.

— Ты сама виновата, — все-таки подал он голос минуты через две, пока я оглядывала заснеженные улицу и новогоднюю иллюминацию.

— Объяснись.

Мне хотелось остановиться, посмотреть ему в глаза, чтобы понять, не соврет ли он мне, но Марк упорно шел вперед. Оставалось только догонять.

— Сама понять уже должна. Мужика вроде даже завела, а все в облаках летаешь.

— Откуда…?

— Да видели сегодня его ДСку, отличная тачка. И телефон у тебя крутой. Из-за бабла трахаешься с ним?

— Нет! — оскорбилась я. — Моя жизнь не твоего ума дела, лучше расскажи, что произошло и почему я для вас стала опаснее чумы?

— У Кирилла спроси.

— А ты значит не причем? — огрызнулась я.

— У меня на тебя не встает, — усмехнулся он.

— Что?

Я резко умолкла и отвернулась, пытаясь осознать язвительную фразу, кинутую братом. В голове замелькали образы прошлого. Последнего дня, когда мы еще назывались семьей.

Несмотря на отдельные комнаты в большой квартире, мне нравилось тусить с братьями в их комнате. Перед сном они вечно учили меня играть в карты, защищать себя, и материться. Это я, кстати, осваивать отказалась.

А еще мы дурачились на разложенном диване. Щекотали друг друга, визжали, ржали как идиоты. Даже соседи как-то пришли. Наверное, своя жизнь кажется им скучной.

Все произошло в одно болезненное мгновение. Я оказалась сидящей на Кире, без задней мысли щекотала его, задрав футболку и оголив уже вполне оформившийся торс. И вдруг почувствовала твердость в его кармане.

— Кира, — рассмеялась я. — Мне казалось ты закончил играть в пистолетики.

Марк, уже давно рубившийся в приставку обернулся и просто выпал. Он ржал, как безумный повторяя:

— Пистолетик. Блять, пистолетик!

А Кира покраснел, и резко оттолкнув меня, бросился вон из комнаты.

Это и была точка отсчета, тот самый момент, когда вся прелесть родственных отношений пропала, словно закончились выходные и начались будни.

Единственное, чего я удостаиваюсь теперь, это приветственное бурчание.