Его сбежавшая Принцесса
Шрифт:
— Интересно, — пробормотала я, рассматривая рисунок моря карандашом и кривоватую подпись. Да такую кривоватую, что не разберешь.
— Жена старосты любила рисовать, — сказал Эд, — но вот писать не умела. Посмотри, она попыталась поставить подпись, но это не ее подпись. Староста поставил каракулю за жену.
— То есть скрывать письма ему без надобности, — выдохнула я, — тогда, где…
— Ты так веришь в то, что письма существуют?
— Верю.
Тогда Эд снова подошел сзади. Снова
— Представь, — сказал он, — ты староста деревни, который временами получает письма от своей новой подружки. Ты можешь перечитывать эти письма, когда захочешь, ведь твоя жена не умеет писать и читать. Где ты будешь хранить эти письма?
— Это должно быть где — то рядом к моей постели, — сказала я, — так, чтобы, лежа перед сном я могла читать.
— Хорошо.
— Но и не на видном месте, ведь мало ли, нагрянут гости и увидят.
— Дальше.
— Где — то рядом с кроватью, но не на видном месте… — пробормотала я, — подушка!
Когда я открыла глаза, Эд уже доставал стопку писем из — под подушки старосты.
— Милый мой, я так тоскую без наших встреч, — начал читать он наигранно высоким голосом, — где ж ты, голубок мой ненаглядный, как ты без меня, — посмотрел на меня, — ты тоже такие любовные письма пишешь?
— Не пишу, — сказала я и взяла у Эда одно письмо, — жду тебя на рассвете на нашем месте у озера… что мы ищем?
— Про убийство. Или про личность этой подружки. Но лучше про убийство, чтобы письма стали уликами.
И мы читали, сидя на кровати старосты, Эд читал одни письма, я другие. В основном там было про любовь, про скучание, иногда попадались стихи.
— Эд, как тебе, — сказала я, — ты мой огонь, в ночи бессонной, мой воздух и моя любовь. Я нашей встречи жду покорно, мы будем вместе, как прольется кровь.
Эд повернул на меня голову, смущенно улыбнулся.
— А начиналось все, так хорошо, — сказал он, — но вряд ли это сойдет за доказательство в суде. Хотя… — задумался, — дай — ка сюда.
И я подала письмо.
— Она ведь буквально говорит, что ждет — не дождется убийства.
— И я о том же.
Эд нахмурился, потряс головой.
— Нет, все — таки — это не может быть уликой, не может.
Послышалась возня с дверью. Староста вернулся! Мы спешно засунули письма обратно под подушку. Надо было спрятаться, но куда… Куда?..
Эд потащил меня под кровать. Мы лежали рядом. Он и я, близко — близко, и надеялись, что староста не станет заглядывать к нам, что староста нас не заметит и быстренько уйдет.
Скрип. Староста поднимался по лестнице. Мы с Эдом переглянулись, сдерживая улыбки. Сердце колотилось. Мы прячемся. Мы под кроватью. Мы с Эдом вдвоем. Вместе. Рядом. Так близко… Увидели обувь старосты. Обувь? Разве в деревенских домах
— Спасибо, мама, что помогаешь даже после смерти, — сказал он и удалился.
Снова шаги. Мы с Эдом вылезли.
— Он благодарил портрет? — ухмыльнулась я.
— Пошли, надо проследить. Держу пари, староста поехал к своей подружке.
В окно мы видели, как староста скакал на коне. Быстро. Раз. И исчез из виду.
— Не успели, — Эд зажмурился и глубоко вдохнул.
— В письмах то и дело говорится об озере, — вспомнила я, — говорится, что это их место. Так может…
— Умница, — Эд оживился, — но сначала надо узнать еще кое — что.
— Что же?
— Надо узнать, как умерла мать старосты.
— Зачем тебе?
— Есть безумная идея.
— Безумная?
— Не безумнее моих обычных идей, — сказал Эд, — но у тебя в ней будет главная роль.
Я удивилась. Главная роль? Что он задумал? Взглядом снова лишь на миг задержалась на его новом, чистом лице. Рвано вздохнула. Оставалось надеяться, что Эд не заметил.
— Про мать должно быть в документах, — сказал Эд, — или в личном дневнике…
— Или сзади картины подписано, — предположила я.
Мы перевернули картину, заглянули под раму. И правда там красовалась надпись. Мелким шрифтом. «Покойся с миром, милая Палона, огонь, унесший твое тело, никогда не доберется до души. Покойся с миром».
— Она сгорела? — удивилась я, — здесь был пожар?
Эд вчитался.
— Похоже на то, похоже на то.
Эд сориентировался быстро. Взял меня за руку, потащил на первый этаж. Вывел на улицу. Озеро нашли быстро. Точнее не мы нашли, а деревенские мальчишки показали. Оказалось, у водоема располагался маленький домик. Мы с Эдом предположили, что именно в нем прячутся староста деревни и его подружка.
— Вы спасете маму? — спросил малыш Пиг, — спасете же? Казнь завтра. Объявили, что мест в тюрьме сейчас нет, поэтому казнь завтра.
— Что значит завтра? — ахнула я, — давали же три дня!
— Решили завтра, сказали мест в тюрьме нет.
Но мы были в тюрьме, и знали, что там есть свободные камеры.
— Это несправедливо! — запротестовали его друзья, — убийцы!
— Приказ старосты? — серьезно спросил Эд.
— Да, — ответил старший мальчик.
Внутри меня все закипало. Негодяй. Убийца. Мы не успеем найти доказательств. Мы ничего не успеем. Времени до завтрашнего утра.