Его величество
Шрифт:
– Понимаешь ли, – она качнула головой. – Указ мужа моего, императора Павла I, о престолонаследии не дает мне прав на престол при живых сыновьях.
– Государыня! – чуть не закричал Милорадович. – Мы с вами это уже обсуждали. Вы будете регентшей при сыне Николая Павловича Александре. И указ тут нам не помеха. У меня 60 тысяч… – Он прервался под насмешливым взглядом вдовствующей императрице и развел руками: – На все воля ваша.
– Надо дождаться ответа от Константина Павловича. Вы же сами того хотели, принуждая Николая Павловича к присяге. Признайтесь, вас кандидатура цесаревича
Она открыла шкатулку, долго смотрела в нее, словно проверяя содержимое своей заветной хранительницы, а потом достала из нее золотой перстень.
– Красивая вещь? – спросила, улыбаясь, Мария Федоровна.
– Бесценная, – ответил Милорадович, приближаясь и рассматривая перстень. – Черная кругом эмалевая полоса и медальон с рельефным портретом императора Александра I.
– Возьмите на память, – Мария Федоровна протянула перстень. – Вы этого заслуживаете.
– Царица! – опускаясь на колени, воскликнул старый генерал.
– Не надо эмоций, – она подняла руки. – Идите. У вас много дел. И… Прошу, не надоедайте больше Николаю Павловичу. Такими торопливыми поступками вы становитесь подозрительны.
Милорадович вышел из малой передней, оглянулся, скосил глаза на руку, любуясь подарком вдовствующей императрицы. Постоял в нерешительности, окинул взглядом пустующий длинный коридор, череду зашторенных окон, и подумал:
«Может быть, сейчас и в дом Голлидея, к Майковым, заявиться?»
Михаилу Андреевичу, обладающему большим воображением, вдруг отчетливо представилось, как во время обеда в квартире Майкова все обратят внимание на перстень. Посыплются вопросы: кто, где, когда?
– Ваше высокопревосходительство! – звонкий молодой голос заставил старого генерала вздрогнуть.
– Не глухой, слышу, – буркнул Милорадович и придирчиво посмотрел на прапорщика.
Молодой гвардейский офицер был одет безукоризненно. Генерал отметил и выправку. И даже чуточку позавидовал его молодости, но тут же, откинув грустную мысль об ушедших годах, уже теплее сказал:
– Докладывайте!
– Вас приглашают на заседание Государственного совета. Князь Голицын просил передать.
– Это еще зачем? – спросил генерал-губернатор и, сообразив, что прапорщик здесь ни при чем, улыбнулся, хлопнул его по плечу: – Доложи, сейчас буду.
Спорившие между собой, собравшиеся кружком, члены Государственного совета не сразу заметили петербургского военного генерал-губернатора. Да и он показать себя желания не изъявлял – прислушивался. Громче всех говорил князь Александр Николаевич Голицын. Бывший обер-прокурор, бывший министр просвещения, а ныне управляющий почтовой частью империи, маленького роста полноватый мужчина с большой залысиной на голове, так давно и хорошо знакомый Милорадовичу, излагал свои мысли:
– Мы поступили, как и должны были поступить государственные люди – распечатали пакет с документами и прочли манифест почившего в бозе императора Александра I. Теперь мы обязаны исполнить сию волю государя, объявить наследником престола великого князя Николая Павловича. Надо извлечь на свет другие экземпляры документов.
Голицын говорил тихо, но Милорадовичу казалось, что голос князя сотрясает стены здания и слова его обращены не к членам Государственного совета, а лично к нему, генерал-губернатору Петербурга, осмелевшему вопреки воле усопшего императора заставить великого князя Николая Павловича присягать на верность цесаревичу Константину Павловичу.
Милорадович попытался сосредоточиться. Спорить с Голицыным было не просто. За время службы обер-прокурором он обрел хорошие навыки спорщика. Князь мог знать еще какие-нибудь тайны, связанные с манифестом Александра I.
Когда Голицын замолчал, Милорадович осторожно объявил:
– Великий князь Николай Павлович принял присягу цесаревичу Константину Павловичу. Присягают новому государю войска и в первую очередь гвардия. Советую последовать их примеру членам Государственного совета. Что же до манифеста от 16 августа 1823 года в бозе почившего императора Александра, то Александр Николаевич, как бывший обер-прокурор, со мной должен согласиться – манифест умершего императора не имеет силы.
– Михаил Андреевич прав, – заметил, потирая руки, словно готовясь вступить в спор, председатель департаментов Государственного совета и Вольного экономического общества, вице-президент Адмиралтейств, член кабинета Министров, адмирал Мордвинов.
Голицын поморщился. Ни для кого не было секретом – один из крупнейших пайщиков Русско-Американской компании Николай Семенович Мордвинов является убежденным сторонником конституционной монархии.
– Я поддерживаю предложение петербургского генерал-губернатора Милорадовича. Давайте дружно примем присягу, а уж потом будем рассматривать бумаги. Страна находится без императора. Такого быть не должно, – вызывающе оглядываясь, продолжил Мордвинов.
– Это прямое, открытое давление на решение о присяге, давление на умы и чувства членов Государственного совета, которым сегодня стало известно содержание документов, оставленных умершим императором Александром I, – взволнованным голосом отозвался Голицын.
– Надо присягать! – послышался чей-то голос.
– Надо законность соблюдать, – оборвал крикнувшего председатель Государственного совета Лопухин.
– Как же позволите поступать? – с ехидцей спросил Мордвинов.
– Надо позвать сюда великого князя Николая Павловича, – предложил Голицын.
– Он не член Государственного совета, – покачал головой Милорадович.
– В таком случае пойдем все к нему, – заключил Лопухин.
– Но ведь сами сказали – великий князь не член Государственного совета, – попытался возразить адмирал Мордвинов.
– Согласно манифеста Александра I и письменного отречения от престола цесаревича Константина, престол переходит великому князю Николаю Павловичу. И мы должны знать его мнение, – проходя к дверям вслед за Лопухиным, сказал Голицын.
Великого князя Николая Павловича они встретили в приемной зале. Его высочество с изумлением посмотрел на подошедших к нему членов Государственного совета.