Его выбор

Стааль Дарья

– После крушения дирижабля, матриарх была в бешенстве, – принялся рассказывать близнец. – Я ее такой видел только однажды – когда Кир вернулся в столицу. Она буквально орала без остановки, снесла с места министра путей сообщения и натурально отодрала погоны у колонеля столичной полиции.

Кирион присвистнул, выпуская дымовой дирижаблик нарезать круги по комнате.

– Это до или после того, как она узнала, что принцесса отбыла поездом?

– До. После она прочитала мне длинную лекцию о нашей безответственности, а потом отправила

за решетку вообще всю транспортную компанию упавшего дирижабля. До выяснения обстоятельств, так сказать.

– Повезло, – усмехнулся Кир. – Могла и казнить.

– Повезло, – кивнул близнец.

– Экспертиза была? – задала я более насущный вопрос.

– Да что там проводить-то, – помрачнел Даян. – Огонь выжег вообще все, в некоторых местах оплавился камень и металл. Полыхало больше суток, пока потушили.

– Неужели ни одного мага огня в столице не было? – нахмурилась я.

– Были, почему, – вздохнул Даян. – Здесь целая семья живет. Но слабосилки. А внуки вообще уже помесь огня и железа.

– И это явно не все плохие новости, – заметил Кирион.

– Да, – медленно кивнул Даян. – Кабинет министров и матриарх считает, что это был производственный брак. И они намерены призвать мир Воздуха к ответу. Содрать денег и ввести санкции.

– Мы введем санкции – они ответят. И еще не понятно, кто при этом останется в выигрыше, – заметила я.

– Это все понимают, – согласился близнец. – Но нельзя проигнорировать эту катастрофу. Уже ползут нехорошие слухи. Слухи о теракте. А если кто-то начнет всерьез громко и вслух рассуждать о том, что это было покушение на наследную принцессу, мы все знаем, что будет дальше.

Если на принцессу можно поднять руку, значит, власть монарха слаба. Значит, королеву можно стащить с трона. И начать борьбу за власть, или того хуже – борьбу за независимость монархий.

Начать гражданскую войну.

Глава 20

Иногда Кирион жалел, что вернулся в столицу.

Он не любил вечно пыхтящий трубами и куда-то спешащий Ирониум. Не любил дворец, полный лицемерия и лести. И если уж быть до конца честным, мать он свою тоже не любил. Да и матерью ее называть язык не поворачивался. Матриарх – да. Но не мать.

Зато Кирион любил сестренку. Стремительную, отважную, отчаянно пытающуюся сделать этот мир лучше. Упорно преодолевающая и препятствия матриарха, и сопротивление кабинета министров, и трясину бюрократии.

Демира была искренней и живой. И власть нисколько ее не испортила. За это, пожалуй, он особенно уважал сестру. Сохранить человечность и адекватность мало у кого хватает силы воли, ведь власть развращает. Особенно такая власть – близкая к абсолютной.

И насколько сильно он любил сестру, настолько же сильно ему не нравилось происходящее. Что-то происходило, и он не понимал что. А раз не понимал, но мог защитить ни ее, ни Даяна, ни себя.

– Ты не со мной, – раздался грустный голос Констанции.

Еще

одна его любовь. Любовь простая и искренняя. Любовь, которую придется пустить под нож ради блага государства. Он это понимал. И она это понимала. Но никогда не корила его, никогда ни о чем не просила. Констанция была так же красива, как и умна.

Кирион всегда удивлялся, как такая великолепная девушка оказалась в том всеми богами забытом форте? Он тогда думал, что ему повезло. Думал, что будет счастлив и сделает ее самой счастливой женщиной во всех мирах.

Пока не вернулся в столицу. И пока не узнал, что уже помолвлен на какой-то там сумасбродной салаге из почти вымершего рода.

– Прости, – вздохнул маг. – Устал.

Он откинулся на бортик огромной ванны и запрокинул голову, рассматривая незамысловатую мозаику на потолке.

– Я так соскучилась, – Констанция прижалась к нему, нарушив гладь воды.

– Я тоже, – тихо ответил Кирион.

– Ты переживаешь за сестру? – в лоб спросила Констанция, заставив мага поморщится.

Он не обсуждал при ней семейные дела. Не то, что не доверял, просто не хотел мешать два этих мира. Хотел сохранить себе иллюзию спокойствия.

– Я всегда переживаю за сестру, – спокойно ответил Кирион, прикрыл глаза.

– Тебя долго не было, но я слушала сплетни во дворце. И это нехорошие сплетни, Кир. Опасные.

– Ожидаемо. – вяло отозвался маг, не желая развивать дискуссию. Не с ней. Не сейчас.

– Просто я хочу сказать… – девушка замялась, а потом выпалила на одном дыхании: – Я знаю, королева готовит официальное обвинение миру Воздуха. Да все это знают. Но еще все знают, что потеря добрых отношения с миром Воздуха грозит нам большими проблемами и повлечет за собой инфляцию, недовольство людей и волнения.

– Слушай, я…

– Дай мне закончить! Просто… дослушай. Отец всегда говорил – ищи того, кому выгодно. И я попробовала. Я слушала сплетни, подозревала всех! – с наивной детской гордостью проговорила Констанция. – И я подумала, ну действительно, кому это может быть выгодно? Нарушение баланса коснется всех в этом мире. Никто не хочет воевать или голодать. Никто, кроме человека, здесь не живущего.

Кирион мгновенно распахнул глаза и хмуро посмотрел на девушку.

– Говори.

Та закусила губу, словно боялась собственной догадки.

– Я подумала… я подумала, вдруг это не неисправность, а действительно теракт? Но чтобы провернуть такое, нужно много денег и много связей. И никаких фатальных зависимостей от мира.

– И каково твое предположение? – медленно проговорил Кирион.

Констаниция глубоко вздохнула, словно решала прыгнуть с обрыва, и выпалила:

– Иштар.

Глава 21

Я смотрела на документ, который для меня позаимствовал, а говоря проще, умыкнул Теодор из матушкиного секретариата. И документ мне этот не нравился.