Его Высокоблагородие
Шрифт:
— Смирно, обезьяны черномазые! Кто командир, мать вашу?
Африканцы растерянно выпучили глаза и немедленно приняли строевую стойку, звякнув о мостовую прикладами своих винтовок Бертье.
— Что здесь происходит? — к нам тут же подскочил немолодой полноватый лейтенант.
— Это я у вас хочу спросить, лейтенант, что здесь происходит? — я сделал четкий полуоборот к нему. — Что позволяют себе ваши подчиненные?
— Лейтенант Жискар, — французский офицер не особо смутился и небрежно откозырял мне. — С кем имею честь?
— Кавалер ордена Почетного
На лице лейтенанта сразу прибавилось почтительности. Он быстро пролистал паспорт, вернул его, а потом еще раз приложил руку к своему кепи.
— Приношу свои извинения, барон, за этот досадный инцидент. В случае вашего неудовлетворения извинениями вы можете подать жалобу моему командованию... — было видно, что французу явно не по себе.
— Я удовлетворен... — буркнул я, сбавляя тон. — Ну и солдаты у вас...
— Африканцы, из наших колоний, сенегальцы, — извиняющимся тоном пояснил француз. — Дикие совсем. Но порка понемногу делает из них людей.
«Очень скоро вы начнете каяться перед этими дикими... — со злорадством подумал я, — платить и каяться. Жаль, ты уже не увидишь, как будут гореть машины в Париже... »
— Сочувствую. А что случилось, лейтенант?
— Было нападение на наших солдат, — охотно объяснил француз, — есть убитые.
— И кто осмелился?
— Кемалисты. И одному из нападавших удалось сбежать. Господи, да что же это такое... Простите меня, барон... — лейтенант повел взглядом, увидел, как его подчиненные начали тиранить еще одного европейского господина, и, придерживая рукой кобуру, побежал к ним.
Я постоял немного, передумал стричься и быстрым шагом отправился дальше. В квартале, где располагался пансион, все было спокойно, так что домой удалось добраться без происшествий. Горячий душ и печенная на углях камбала с орехово-чесночным соусом окончательно вернули настроение, а пару часов крепкого сна, со свернувшимся в клубок в моих ногах Василием, восстановили мне силы.
Проснувшись, я откушал просто божественной пахлавы с кофе, после чего в сопровождении Ясмины отправился к кожевеннику.
Не знаю, шил ли он сапоги султанам, но с моим заказом справился образцово-показательно. Кобуры из отлично выделанной буйволиной кожи получились на загляденье, а пистолеты сидели в них как влитые. Правда, пока немного туговато, но это не страшно, думаю, со временем все разработается.
Ясмина не забыла о моем обещании, поэтому на обратном пути отвертеться от пострелушек не удалось. Тем более что предусмотрительная девушка догадалась прихватить с собой целую сумку разных вкусностей и пообещала гастрономическое наслаждение на фоне природы. Какой дурак будет отказываться? Да я и сам уже давно хотел опробовать свое оружие. С такой жизнью не сделать это было бы просто идиотизмом.
Гречанка привела меня в заброшенный полуразвалившийся форт, расположенный на берегу моря.
— Вот здесь никого нет, — она ловко спрыгнула с замшелого куска обвалившейся кладки и быстро извлекла из-под расшитого цветными
— Подожди, Ясмина... — я осторожно забрал у нее из руки оружие. — Вот смотри. Когда достаешь, никогда не держи палец на спусковом крючке. Можешь случайно выстрелить.
— Хорошо, не буду, — очень серьезно пообещала гречанка. — Научи меня.
— Чему?
— Всему, — в глазах Ясмины блеснули веселые искорки. — Я еще много чего не знаю.
— Научу... — я расставил вдоль стены булыжники. — Отойди... ага, еще на пару шагов... Начинай слева...
Скажу сразу, собой я остался доволен. Тушка фон Нотбека обладала верной рукой. Видно, стрелок он был не из последних. Да и я сам никуда свои теоретические навыки не растерял. Из всего оружия больше всего понравился кольт, тот что Pocket Hammerless модели 1908 года. Отличный пистолет, чем-то напоминающий мне родной ТТ, только удобней в хвате. «Большой» браунинг оказался тоже весьма неплохим орудием, но тяжеловатым и немного громоздким. Что и неудивительно: никакого пластика, сплошной металл. Ну а самый мелкий представитель моего арсенала — ни на что, кроме как на оружие последнего шанса, не годился. Впрочем, в другом амплуа я его использовать и не собираюсь.
Ясмина очень быстро расстреляла все свои патроны, приуныла, но, когда я разрешил ей воспользоваться своим «малюткой», быстро воспряла настроением и добила уже мой боезапас. Н-да... тут никаких патронов не напасешься. Хотя — пусть ее. Не жалко.
— Я очень хорошо стреляю? Да? — с некоторой долей неуверенности поинтересовалась девушка.
— Очень неплохо. Но надо чаще стрелять. Тогда вообще отлично получится.
— Принесешь мне еще патроны? — гречанка стала доставать из сумки плошки с едой и раскладывать на валуне, застеленным чистым полотенцем. — Вот, сама готовила. Здесь красиво. Вкусно будет кушать...
— Принесу.
— Надо выпить, — Ясмина плеснула из маленького бурдюка в глиняный стакан терпко пахнущего вина кроваво-красного цвета и подала мне.
— За что будем пить?
— Сам придумай... — хихикнула гречанка. — Ты же мужчина.
— Тогда за тебя... — я опрокинул в себя стакан, подождал, пока выпьет Ясмина, а потом крепко поцеловал ее в сладкие от вина губы.
Гречанка вздрогнула, замерла, а через мгновение очень неумело ответила мне. А когда мы наконец оторвались друг от друга, застенчиво пряча глаза, спросила:
— Ты очень добрый ко мне. Почему?
— Почему я должен быть злой?
— Ответь... — потребовала гречанка, добавляя в стакан вина. — Оттого, что хочешь меня как женщину?
— И это тоже.
— А что еще? — Ясмина доверчиво прижалась ко мне. — Хотя не надо, не отвечай. Время покажет. Целуй еще...
И целовал. Но ничего большего она мне не позволила. Впрочем, я не особо настаивал. Давно уже не подросток протубертатного периода и прекрасно понимаю, что подготовка к действу может приносить не меньше удовольствия, чем само действо. В общем, пока меня все устраивает.