Эгоист
Шрифт:
Но мне вдруг тоже стало больно.
Марино зависает ненадолго, а потом встает и отходит в сторону, повернувшись ко мне спиной.
Полотенце сползло, и я быстро его поправляю. Сердцебиение похоже на гул, от которого закладывает уши. И глаза становятся очень влажными, их пощипывает. Мечтаю остаться одной.
– Что ж, тысяча евро твоя максимальная цена, жемчужинка. И это с чаевыми.
– Ты уйдешь уже?
– На ужин, значит, не пойдешь?
Фыркаю. После всего сделанного и сказанного? Что за упертость,
– Я иду на ужин с другим.
Его плечи совершают подъем, затем спуск и останавливаются. Крутой поворот и взгляд глаза в глаза. Во рту пересыхает от вида Майка Марино, который сейчас будто готов влезть в своего черного монстра и рвать с места до финишной черты. Опасный он, рассерженный.
– С кем?
– … С Алексом.
– Эдером? – очередь Майка фыркать.
– Допустим, – дыхание спирает.
Я не понимаю Марино. То он оскорбляет, то на ужин зовет, то… Словно ревнивый бык насупился и сверлит потемневшими глазами.
– И все это, – обводит мое тело сначала взглядом, потом указательным пальцем в воздухе, – для него? Кремами там намазалась, все такое…
Его лицо искривилось, а поджатые губы хотелось обвести, чтобы немного расслабить.
– Почему нет? Алекс мил, любезен. Симпатичен.
– И не противен.
– Это ключевое.
Замолкаем. Дышим как два огнедышащих дракона, готовые спалить все вокруг и другого в первую очередь.
– Приятного вечера, Таня.
– И тебе, Майк.
Медленные шаги в сторону выхода отдаются болючими ударами в солнечное сплетение. Я готова согнуться пополам и взвыть.
Два чертовых, но счастливых месяца вместе с итальянцем, а я с уверенностью могу сказать, что они перевернули мой мир. Сначала показали рай, а потом жестко им ударили, сбросив с облаков.
– У тебя же есть акция «Приведи друга»? Я рассчитываю все же на скидку. Ах, – щелкает пальцами в воздухе, как по нервам, – секс со мной самое худшее, что было в твоей жизни. Надеюсь, Эдер поправит это.
Дверь за Майком хлопает громко. Голова разбивается на сотни осколков.
Глава 9. Таня
– Mamma mia! Santa Maria! Какие страсти!
– Насколько помню, в этом ресторане подавали отличный венский шницель, – Алекс скромно улыбается, коротко проведя по мне взглядом.
Шницель… Это что-то вроде котлеты?
Глазами прочесываю меню, цепляясь за знакомую пасту. Тут же воспаленный мозг посылает воспоминания о романтичном ужине с Марино, когда мы еще довольно хорошо дружили. Между нами был легкий флирт и неиссякаемое упорство итальянца. Да, еще первый, но довольно страстный поцелуй. Такой, что ноги отрываются от земли, и ты забываешь обо всем.
– Таня?
– Прости, я задумалась. Мне пасту.
Помимо еды нам приносят вино. Если думать, что у меня и впрямь свидание с гонщиком Алексом
Майк Марино вызывал и вызывает у меня что угодно, но точно не равнодушие.
Мы ужинаем в молчании, иногда спрашивая рядовые вопросы типа:
– Как тебе паста?
– Замечательно. Очень вкусно. А как твой шницель? – прозвучало странно, но мы проигнорировали этот момент.
– Достойно.
Австриец не отличается эмоциональностью.
Я делаю глоток вина и улыбаюсь своему «собеседнику».
Присматриваюсь. Алекс и впрямь симпатичен. Его редкая улыбка довольно очаровательна. Он высок, с красивыми руками и длинными пальцами, почти как у пианиста, и на его голове нет постоянного бардака. Волосы коротко подстрижены и уложены.
– И как так получилось, Таня, что ты стала работать на вспыльчивого итальянца Марино?
Паста потеряла свой вкус, а вино вообще застряло посередине горла огромным пузырем. Вопрос Алекса заводит в тупик.
Никогда не любила резких и быстрых переходов с темы на тему. Ох уже эти гонщики.
– Я какое-то время работала в итальянской газете, а потом пришла на собеседование к менеджеру… Майка.
Язык закручивается в узел. Вот как мне не хотелось произносить имя этого придурка.
– И ты прошла сложный конкурс?
Австрийцу интересна эта история? В любом случае взгляд у него заинтересованный. Алекс нахмурен и сосредоточен. Это добавляет ему привлекательности. Серьезные мужчины – моя слабость. Я так решила.
– Нет, просто пригрозила пистолетом. Как видишь, сработало. Итальянцы такие трусливые.
Эдер замирает. Его изящная, но все же мужская кисть зависает с нарезанным кусочком шницеля.
– Это шутка, Алекс. Конечно, был конкурс. Видно, я оказалась лучшей, – стараюсь смягчить напряжение.
Я смеяться начинаю, Алекс подхватывает и со стороны, должно быть, мы выглядим довольно мило.
Взгляд Эдера меняется, становится тягучим. Я чувствую прилив жара вдоль шеи и к щекам.
В этот момент мы оба слышим звонкий смех и оборачиваемся на вход в ресторан. Он на первом этаже отеля, которую снимают на время Гран-при Бахрейна.
Застываю настолько, что дыхание прекращается. Я стискиваю вилку в руке и мечтаю ее согнуть.
Наблюдаю, как Его Величество придурок Марино входит под руку с какой-то блондинкой. На ней ультракороткое платье и довольно вызывающий макияж. И где только такую взял в этой стране? Они не обращают внимания ни на кого, и, я бы сказала, между ними неприкрытый, раздражающий каждый рецептор флирт.
Паста рвется наружу, о выпитом вине сожалею. Никакой расслабленности больше нет. Каждую гребаную секунду я то и дело смотрю на ту парочку. На них все смотрят.