Эгоист
Шрифт:
Она принялась убирать комнату, готовясь к отъезду, чтобы не потерять и минуты лишней. Как только ее отец оденется и позавтракает, они поедут домой.
Первой ее гостьей была Клара. Подруги могли бы и не спрашивать, как кто из них спал. Ответ был написан на лице у каждой. Кларин взгляд лучше всякого зеркала сказал Летиции, что круги под глазами у нее сделались темнее обычного.
— И подумать только, — воскликнула она, — что у этакой красавицы всю ночь напролет домогались руки! О, как я знаю эти два осенних
— Да, я спала хорошо, и вместе с тем у меня было такое чувство, Летиция, будто я ни на минуту не сомкнула глаз. Я была с вами все время — и во сне, и наяву. Мне так хотелось бы, уезжая, знать, что к вам возвратилось ваше благоразумие.
— Благоразумие — о да. Вы нашли точное слово.
Летиция вкратце описала события истекшей ночи.
— И вы могли оставаться такой жестокой, когда он доказал, что любит вас всем сердцем! — воскликнула Клара. По этому возгласу можно было судить о всей мере ее признательности сэру Уилоби.
Летиция научилась смотреть на мир трезво. Слова ее, однако, не были продиктованы горечью.
— Надеюсь, Клара, что вы не берете с собой слишком громоздкий багаж романтизма, — сказала она. — Ибо чем поначалу больше этого багажа, тем больше риска сделаться к концу пути черствой, прозаичной и расчетливой.
Следующим гостем был Вернон. Он с непритворным участием осведомился о самочувствии мистера Дейла. Летиция прошла к отцу, а когда вернулась, застала своих друзей приунывшими.
— Что случилось? — спросила она с тревогой.
— Случилось то, — сказал Вернон, — что Уилоби не оставляет мальчика в покое, требуя от него любви и преданности. Слов нет, бедняга Уилоби был этой ночью сам не свой и заслуживает снисхождения. Но, как бы то ни было, сегодня утром он ворвался к Кросджею, разбудил его, стал с ним разговаривать, довел мальчишку до слез, и — одно к одному — Кросджея прорвало, как он сам говорит, и он выложил ему все. О последствиях можно не рассказывать. Мальчик загубил свою будущность, и мне придется увезти его с собой.
Вернон взглянул на Клару.
— Разумеется, — сказала она. — Он ведь столько же мой мальчик, как и ваш. И никакой надежды на прощение?
— Весьма сомнительная.
— Летиция!
— Что я могу?
— Чего только вы не можете!
— Не понимаю.
— Вы можете научить его прощать обиды.
Летиция нахмурилась, и Клара не решилась ее больше мучить.
Летиция не вышла к столу. Клара рада была бы остаться с ней и пить чай у нее в комнате, но молодой девушке, которой только что даровали свободу, не пристало напоследок манкировать приличиями, и она обещала подруге заглянуть к ней тотчас после завтрака. Поэтому, когда полчаса спустя Летиция услышала стук в дверь, полагая, что это Клара, она воскликнула:
— Входите,
Сэр Уилоби вошел, шагнул к ней и схватил ее за руки.
— Радость! — воскликнул он. — Вы не можете взять это слово обратно. Вы назвали меня своей радостью. Я и есть ваша радость, ваша радость и ваша любовь! Это слово вылетело у вас — случайно, нет ли, — но я подхватил его и, клянусь небом, не намерен отдавать никому! Вы мне необходимы. Я и не догадывался, что вы имеете надо мной такую власть.
— Вы во мне ошибаетесь, сэр Уилоби, — слабым голосом сказала Летиция. Она уже совсем обессилела.
— Женщина, способная целую ночь напролет, несмотря на мои настойчивые мольбы, отвечать мне отказом, и есть та женщина, которая должна войти в мой дом хозяйкой. И я готов из месяца в месяц повторять все то же, что говорил этой ночью. Но, как я вчера вам сказал, мне необходимо заручиться вашим согласием в ближайшие двенадцать часов. Я поставил на карту всю свою гордость. Итак, к полудню вы — моя, госпожа моего сердца и полновластная хозяйка моих владений. Так я и намерен представить вас миссис Маунтстюарт. И ей, и всему свету! Нет, вам уже не вырваться!
— Неужели вы будете задерживать меня здесь против моей воли, сэр Уилоби?
— Да. Силой и хитростью, если нужно. Любым способом!
Он снова впал в свой полночный бред. Воспользовавшись минутной передышкой, Летиция спросила:
— И вы не требуете моей любви в ответ?
— Не требую. Мое чувство выше этого, мне нужны вы сами, любите вы меня или нет — все равно. Моей любви хватит на нас обоих. Вы можете вознаградить меня за нее или оставить без награды, как вам вздумается. Но отказа я не принимаю.
— Знаете ли вы, о чем просите? Помните ли, что я вам сказала о себе? Я черствая материалистка. Я утратила веру в романтику, похоронила ее в своем сердце навеки. У меня плохое здоровье. Я жажду денег. Если я за вас выйду, то лишь ради вашего богатства. Я не стану боготворить вас. Я буду вам обузой, мертвым грузом. О такой ли жене — неотзывчивой и холодной как лед — вы мечтаете?
— Все равно, это будете вы!
Она пыталась напомнить себе, какой музыкой во время оно звучали бы для нее эти слова. Глубокий вздох уныния вырвался из ее груди. Она исчерпала все свои доводы.
— Вы так злопамятны! — сказала она.
— И это говорите вы!
— Вы меня совсем не знаете.
— Зато вы, Летиция, — единственная женщина на свете, которая знает меня.
— И вы полагаете, что это к вашей выгоде — то, что вас знают?
Он подавил готовые вырваться у него слова и вместо них сказал:
— Возможно, что я не знаю себя. Я на все согласен, только дайте мне вашу руку. Дайте ее мне. Доверьтесь мне: вы будете мной повелевать. Если я и полон недостатков, вы поможете мне от них избавиться.