Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане
Шрифт:
Злосчастное зеркало с живущей в нем зеркальницей было разбито и размолото в пыль, которую утопили на дне Блэковского пруда. Сириус, выпучив глаза, яростно утверждал, что он никогда не интересовался артефактами своей темной семейки, на что разъяренный Поттер высказал ему, что надо было хоть немного изучать секреты своих родственничков, а так незнание семейных традиций чуть не угробило их с Лили — поумневший Поттер переворошил всю библиотеку, пока не нашел упоминание о зеркальных тварях, которые рано или поздно, под видом жен или близких родственников, пожирали свои жертвы — недаром они так любили сырое мясо с кровью.
А Поттер еще долго содрогался в ужасе, глядя на рыжие волосы жены и вспоминая жуткий скальпированный череп…
13. Кто выполнил обещанное...
Северус Снейп просил двух величайших волшебников спасти Лили Поттер...
Кому он будет служить?
POV Северуса Снейпа
Cегодня Самайн. 31 октября. Время, когда открываются Темные врата, и сверхъестественные силы приходят ненадолго в мир людей. Именно сегодня Волдеморт пошел убивать Поттеров. До этого они скрывались, причем достаточно успешно, правда, я не знал, кто именно был Хранителем тайны, но подозревал, что это кто-то из дружков Поттера, скорее всего Блэк. Они ведь были не разлей вода в школе, да и после окончания Хогвартса, как я слышал, жили чуть ли
Эх, Лили... Как же я жалею, что вообще заговорил с тобой, что в тот далекий-далекий летний день вышел из кустов, в которых спрятался, увидев двух девочек на игровой площадке, потому что стеснялся своей странной рубашки и потрепанной большой куртки, и не сдержался, вышел, увидев, как колдует рыжая малышка. Ведь так хотелось найти кого-то столь же необычного, ненормального, как орал в гневе мой отец, когда я временами устраивал дома что-то странное, вроде скачущих по гостиной стульев или превращения отцовской газеты в стаю мелких, прозрачных ночных мотыльков... Я сам не понимал, как у меня это получалось, ведь я знал, что моя мать колдует только палочкой, когда отец на работе. Мама говорила, что это детская стихийная магия, и что когда я поступлю в Хогвартс, самую лучшую магическую школу Британии, я научусь колдовать так же хорошо, как и она. Именно она научила меня множеству заклинаний, полезных и просто интересных, а я по нескольку раз прочитал ее старые учебники, ведь других книг в нашем доме не было, даже маггловских — отец отнюдь не был поклонником чтения, а вечера предпочитал проводить с бутылкой пива перед телевизором. Телевизор часто не показывал или ломался. Я знал, что это из-за того, что мама потихоньку колдует и показывает мне правильные движения при произнесении заклинаний, но отец думал, что перегорают транзисторы и предохранители и с руганью тащил телевизор через дорогу в ремонт бытовой техники. Под горячую руку попадало и нам, чтоб не распускались.
Так вот, Лили... Помню, мне она понравилась с первого взгляда, а уж когда я узнал, что она тоже волшебница... Радости моей и восторгу не было предела. Я глупо размечтался, что мы с ней подружимся и будем друзьями навек. Ей было интересно со мной, я видел, она, как губка впитывала все то, что я ей рассказывал, то, что сам узнал от матери об учебе в Хогвартсе — что письма с приглашением и списком необходимых для учебы вещей принесет сова, что в школе полно привидений, что распределяет учеников на четыре факультета Говорящая Шляпа, и нам с ней надо будет обязательно попасть на Слизерин, ведь там училась моя мама...
Лили соглашалась, что красный с желтым цвета не подойдут к ее огненно-рыжим длинным волосам, тогда как изумрудно-зеленый с серебром идеально подходит рыженьким. Я был счастлив и с нетерпением ждал момента, когда мы окажемся в этом волшебном, чудесном месте — Хогвартсе.
Ее старшая сестра, Петунья, недолюбливала меня и часто оскорбляла нас, обзывая ненормальными и уродами — мы не были на нее в обиде, нам даже было жаль ее, некрасивую, тощую и вредную, ведь дети зачастую жестоки и эгоистичны. Между тем, сейчас я даже завидовал Петунье — она училась в нормальной школе, закончила после обычный магловский колледж, жила с родителями, пока они не умерли от болезни, словом, была с ними и как могла, заботилась о стариках, в то время как Лили, обласканная всеми в школе, и преподавателями, и студентами, постепенно стала считать себя неотразимой и самой гениальной, как она в шутку говорила мне, пока мы еще общались, но я чувствовал, что за шутками скрывается изрядная доля правды — она и впрямь считала себя суперодаренной и способной ведьмой, ведь она опережала по учебе и магическим показателям многих чистокровных и полукровок в Хогвартсе. А может, она просто с головой окунулась в этот волшебный завораживающий мир и поглощала знания с жаждой человека, дорвавшего до воды в пустыне. Чистокровные волшебники с рождения жили в магической среде, им все было привычно и они не особо вникали в то, как и почему происходит волшебство — оно было у них в крови и механизмы действия были им не очень интересны, в отличие от нас, я сам по себе стремился постигнуть самую суть вещей, их глубинный смысл, а Лили просто заучивала и запоминала как можно больше из того, что нам давали наши учителя. Лили не была аналитиком и создателем, она была прекрасным исполнителем и кабинетным ученым, но ей не давались ни создание новых заклятий, ни синтез кардинально нового во всех смыслах зелья. Это ее сильно раздражало и она, бывало, неделями дулась на меня и не разговаривала только из-за того, что у меня получался новый рецепт какого-нибудь модифицированного зелья от бородавок или фурункулов, а у нее — нет. Она варила зелья по старым рецептам, которые давал Слагхорн из учебников. Я пытался объяснить ей, что я не виноват, что все это, рецепт нового зелья, рождается спонтанно у меня в сознании, в моей голове, но она фыркала и уходила, а я бежал за ней, оправдываясь и извиняясь.
Так продолжалось все пять лет, пока мы дружили, учась в Хогвартсе. Наша дружба постоянно балансировала на грани — она требовала от меня не общаться с однокурсниками— слизеринцами, я ревновал ее к идиоту Поттеру, который постоянно цеплялся если не ко мне, то к ней, красуясь и хвастая перед моей подругой. Она фыркала на него точно так же, как и на меня, но я не мог не замечать скрытого удовольствия и удовлетворения тем, что самый известный популярный мальчик Гриффиндора, богатый, родовитый, мастерски играющий в квиддич и талантливый в остальных науках, особенно в Трансфигурации и Чарах, обращает на нее, маглорожденную, столько звездного внимания. Лили и сама была весьма популярна в школе, но это было совсем не то... Ей приходилось много работать и учиться, чтобы учителя беспрестанно хвалили ее и ставили в пример другим ученикам, приходилось прилагать массу усилий, чтобы очаровывать Слагхорна, МакГонагалл и Флитвика, по возможности сдерживать свой горячий нрав и острый язычок в общении со сверстницами, большинство которых происходили из известных обеспеченных магических семей и были весьма заносчивы и надменны, особенно рейвенкловки. Слизеринки же предсказуемо не обращали внимания на яркую, способную маглорожденную ведьму. Мало того, что учится отлично, так еще и хороша собой... Конечно, представительницам чистокровных семей это не нравилось. Все же предрассудки в магическом обществе были достаточно развиты, и даже самые либеральные слои населения, не могущие похвастать безупречным родословным древом порой отзывались о маглах и маглорожденых колдунах пренебрежительно, а многие из тех, кто имели дальних родственников-маглов, старались не упоминать о постыдном родстве и спешно переводили разговор. Сами маглорожденные, которых в магическом обществе презрительно называли «грязнокровками», были весьма обижены, хотя не старались оспаривать грубость прозвища, предпочитая делать вид, что не слышат шепотков и усмешек за спиной.
Но Лили не хотела терпеть такое отношение и не терпела — так мы и поссорились окончательно. В очередной стычке с Мародерами я потерпел поражение и, сорвавшись, выкрикнул то проклятое слово. В общем-то, я знал, что наша дружба уже висит на волоске, но и предположить не мог, что она закончится именно так. Мало того, что я висел в воздухе вниз головой, подвешенный своим собственным заклятьем,
Я всегда думал, что на исход противостояния факультетов очень сильно влияет, директор какого факультета сейчас правит... Хотя... нельзя сказать, что даже в эпоху всевластья Гриффиндора Слизерин как-то прогибается под режим. Мы старались не нарываться на лишние скандалы, тем временем создавая в Хогвартсе свою организацию. Мне было плевать, что и как, я хотел стать кем-то, выбиться из болота, потому что я знал, что я в знания Темных Искусств и Зелий превосхожу всех моих однокурсников, да и старшеклассников тоже. Но никому из преподавателей и директору не было до меня дела. Слагхорн на уроках грезил о своей уютной теплой гостиной, ему были неинтересны наши совместные с Лили разработки Зелий, их оптимизация и упрощение рецептов. Лили он нахваливал, на меня старался не обращать внимания. Зелья мои он не пытался предложить использовать в Больничном Крыле, ему было все равно, какая разница, варить Антипростудное полчаса с использованием меньшего количества ингредиентов или два часа — ведь их варили студенты-старшекурсники, а не он. Всей славы, какой хотел, он добился, а ставить учеников выше себя и своего положения — кому этого захочется? На его взгляд, талантливый ученик должен сам пробиться в жизни, сам сделать себе карьеру, зубами и ногтями выгрызть место в жизни. Не знаю, так ли он добивался успеха для себя. Дамблдору, именитому в прошлом зельевару, тоже не было никакого дела до меня, потому что Слагхорн обо мне не заикался, а МакГонагалл никогда не хвалила слизеринцев, какими бы способными они ни были. Для нее светом в окошке были ее любимцы — Поттер, Блэк, Эванс и Люпин. Других для нее не существовало. Так на что я мог рассчитывать? После школы нужны были рекомендации от преподавателей, чтобы устроиться на обучение. Мне надеяться на подобное не приходилось, потому что Слагхорн был зол на меня из-за неприятностей, которые я, по его мнению, доставлял факультету, ведь в драках с Мародерами баллы снимали, не разбираясь, со всех.
Малфой уверял меня, что организация, в которую он входит, делает все возможное для способных талантливых молодых людей. Лорд сам экзаменует и отбирает учеников. Устраивает их к опытным наставникам, нередко учит сам. То есть, по его словам, мне переживать за будущее не придется — надо только присягнуть на верность. Так что после разрыва с Лили я уже не колебался, терять мне было абсолютно нечего, впереди ждала безвестность, со всех сторон. И я решился. Сразу после школы я принял Метку.
Лорд действительно оказался достаточно заботливым и справедливым руководителем. Он знал неимоверно, фантастически, потрясающе много — во всех областях — в Зельях и Заклинаниях, в Трансфигурации и Нумерологии, в Астрономии и Защите от Темных Искусств... Но больше всего он разбирался в Темных Искусствах! И не считал за труд просвещать молодых сподвижников. На любой вопрос у него был ответ, на любую задачу — решение. Но и строгость, и жестокость, как у руководителя большой организации у него присутствовали. Сам я также несколько раз подвергался наказанию, хотя за успешно выполненные задания, для меня это были новые или усовершенствованные по оптимуму Зелья и яды, Лорд даже как-то поощрил меня дорогим браслетом из платины с немаленькими изумрудами... Где он его добыл — я не осмелился спросить, но работа была не гоблинская, а магловская. Может, каратели из рейда приволокли? Я старался об этом не думать. Знал ведь, куда пришел и зачем...
Хотя меня, конечно, в планы Повелителя не очень посвящали. Приходил Люциус и передавал мне поручения и задания, на меня совершенно определенно повесили всю зельеварскую работу — Зелья для концентрации внимания, для повышения памяти, лекарственные и восстанавливающие. Еще яды — без запаха и вкуса, Веритасерум, Феликс Фелицис, Оборотное... Лаборатория в Ставке Лорда, в каком-то старинном, ненаносимом особняке под Фиделиусом была старой, но отлично сохранившейся. Люциус притаскивал груды старинных фолиантов и мешочки и стеклянные емкости с редкими, дорогущими ингредиентами. Откуда все это бралось и покупалось — я не спрашивал, просто предполагал, что существует специальный фонд, в который вносят посильные вклады все члены Организации. А таких было немало, и многие из богатых чистокровных семей. Правда, от меня никакого денежного взноса не потребовали, но я и так понял, что этим вкладом явилось мое зельеварское умение на общественных началах, потому что многие Зелья стоили немалых денег, я же варил их бесплатно, и мне это было интересно, так как была возможность экспериментировать и доводить до совершенства свои же рецепты. В рейды меня не посылали, как других новобранцев, видимо, потому, что зельеваров у Лорда не было, только я, да еще один пожилой маг, который трудился в другом месте и которого я видел пару раз на общих собраниях. Работать же приходилось порой сутки напролет, так велики были потребности Организации в различных зельях и снадобьях.