Эхо минувшего

Карпов Илья Витальевич

– Узнай я об этом раньше, всё то, что я проделал с сиром Калленом, я не задумываясь сделал бы с вами.

Сказав это, он оттолкнул Раухеля, и тот повалился на солому. Некоторое время Вайс простоял, отвернувшись к двери, пока бывший глава тайной службы прокашливался. Вскоре наёмник вновь заговорил.

– У вас есть семья? Дети?

– Нет… У меня никого нет, – отозвался Раухель.

– Стоило догадаться, – не оборачиваясь произнёс Вайс. – Иначе вы бы меня поняли. Я чужд всяческим идеалам, но те, кто причиняет зло детям… Такие люди просто отвратительны.

Морнераль пыталась заставить меня вновь выследить Рию Эльдштерн, угрожая навредить моей дочери, что сейчас в Ригене. Не то, чтобы я всерьёз волновался за безопасность малышки – её в обиду не дадут… Но раз Морнераль посмела такое сказать, посмела даже допустить подобное – за одно это я готов свернуть дряни шею.

Раухель промолчал. Вайс сел у двери, опёршись на стену, и в следующие несколько часов они оба не проронили, ни слова. Это время показалось наёмнику вечностью. Теперь он понимал Раухеля: в темноте и тишине время будто и в самом деле замедляло свой ход, и каждое мгновение тянулось мучительно долго. С каждым ударом сердца внутри Вайса копилось раздражение и, наконец, он вскочил на ноги и, взревев, с силой ударил по двери кулаком. Осознав, что произошло, он обернулся. Лицо Раухеля, вопреки ожидаемому выражало не удивление или испуг, а сострадание, и от этого Вайсу стало жутко.

Неужто и он сам близок к сумасшествию? Разве что в его случае оно примет форму не истерики или самобичевания, а безудержного буйства, и в результате наёмник в порыве ярости разобьёт себе голову об стену. Вайс сел и постарался успокоиться. Быть может, если он вздремнёт, часы не будут тянуться столь мучительно? Некоторое время он пытался устроиться поудобнее, насколько это вообще было возможно в его положении. Ложиться на вонючую солому возле Раухеля он откровенно брезговал, а потому просто опёрся спиной на дверь. Вскоре он уже провалился в тревожный сон.

***

Стены камеры задрожали. Камни, из которых они были сложены, заходили ходуном и разошлись, словно их ничего не скрепляло. Вайс проваливался куда-то в темноту, не в силах издать ни звука, а вокруг слышался лишь утробный, нарастающий гул. Рихард падал всё быстрее и вдруг до него донёсся еле слышный голос дочери. Он почему-то понимал, что стремительно приближается ко дну. Голос становился всё сильнее и, наконец, Вайс ударился о что-то твёрдое, проснулся и обнаружил себя лежащим на холодном полу и, почему-то, с мокрым лицом. Ухмыляющийся стражник глядел на него сверху, держа кувшин.

– Нечего на дверь облокачиваться, не для того её здесь ставили. Вон, бери пример с него – дрыхнет на соломе и не жалуется, – сказав это, стражник поставил кувшин рядом с Вайсом. – В следующий раз вылью всё до капли.

– И снова потопаешь за водой, – огрызнулся наёмник. – Госпожа Морнераль вряд ли обрадуется, если Раухель сдохнет от жажды.

– За пару дней без воды ничего с ним не случится.

– Он и так одному ногой в могиле. Жажда его добьёт, и тогда твоя задница окажется в лапах

Морнераль, и, уж поверь, церемониться с тобой она не станет. Не веришь? Посмотри на меня. А ведь мы с ней давние знакомые.

– Ладно, ладно… – нахмурился стражник. – Убедил.

– К слову, скажи-ка мне, она ещё в замке?

– А куда ж ей деться?

– Ну, мало ли… – лукаво проговорил Вайс. – Может, собралась куда. Например, сделать ноги, потому что в долине дракон объявился?

– Скажешь тоже, дракон! Видать правы были парни, когда говорили, что в камере теперь на одного безумца больше. Только Раухель сошел с ума в темнице, а вот тебя уже таким сюда бросили. Если госпожа куда и поедет, то уж точно не сегодня: с самого утра льёт, как из ведра.

В этот момент откуда-то сверху донёсся приглушённый грохот. Вайс ощутил его даже через камни, на которых сидел. Наёмник поднялся на ноги и прислушался.

– Знатно гром грохочет сегодня, – проговорил стражник. – До дрожи пробирает. Нечасто такое летом, ну, зато урожай хороший будет. Старики мои порадуются…

– Это не гром, – вдруг донёсся дрожащий голос из темноты камеры. – Это хозяин Пламенного замка.

– Что он там бормочет? – стражник глянул Вайсу через плечо. – Какой ещё хозяин?

– Дериан Рейнар, – всё тем же полным отчаянья голосом проговорил Раухель. – Дракон вернулся домой.

Грохот раздался вновь, а гул теперь можно было почувствовать, даже просто стоя на полу. С потолка осыпались тонкие струйки каменной пыли.

– Да ну вас! – нервно сказал стражник, отступая на шаг.

В воздухе разносился едкий запах гари. Острый нюх Вайса учуял его ещё когда стражник вошёл в темницу, но тогда он решил, что это чадит догорающая свеча в лампе напротив двери в камеру. Теперь же это можно было не только почуять, но и увидеть: сизая дымка постепенно наполняла воздух, делая его густым и едким.

– Чёрт! Неужто пожар! – испуганно взвизгнул стражник.

– Тебе уже сказали, что это, тупица! – прорычал Вайс. – Уносим отсюда ноги!

– Вы… Вы никуда не уйдёте.

– Сдурел? Дым всегда опускается вниз, мы оба здесь задохнёмся!

– Но госпожа Морнераль велела…

Стражник не успел договорить. В его лицо влетел увесистый кулак наёмника, и он сполз по стене без сознания.

– Некогда мне тут разговаривать… Раухель! – Вайс бросился к сокамернику, помогая ему встать. – Как бы мне ни хотелось оставить вас здесь, лишить человека последнего шанса я не могу… Поднимайтесь, чёрт вас дери!

– Зачем? – апатично сказал тот. – Вы хотите бежать? Бегите. Кому нужен такой негодяй, как я? В мире и без того хватает интриганов…

Вайс буквально дотащил бывшего главу тайной службы до выхода из камеры.

– Да и чёрт с вами! Решили сгнить здесь? Пожалуйста! На своём горбу нести вас не буду! Скоро темница заполнится дымом, уж лучше рискнуть сдохнуть где-то там, чем наверняка задохнуться здесь.

– Я не задохнусь, Вайс, – взгляд Раухеля упал на лежащего без сознания беднягу. – О нет… Не задохнусь…