Эхо минувшего
Шрифт:
Эльф смутился.
– Полагаю, он мне доверяет. На большее мне рассчитывать и не приходится, ведь должность верховного мага занята.
– Вижу, до вас ещё не дошли известия с юга. Архимаг Вингевельд побеждён. Верховный маг Игнат же пропал без вести, а его друг и наставник Маркус Аронтил, бывший декан огня, погиб.
Для Рейквина эти слова оказались громом средь ясного неба. Новость о поражении архимага обрадовала его даже меньше, чем вести об Игнате и Маркусе, хоть он тут же и почувствовал укол совести за такие мысли.
– Рад слышать, что силы королевства одержали верх. Теперь нам не грозит оказаться в армии мертвецов.
–
Рейквин кивнул.
– Не сочтите за грубость, но мне кажется, что причина в другом, – архимагистр старался выглядеть как можно более добродушным. – Это вы ему доверяете. И верите, что за верную службу он вознаградит вас, а возможно, и сделает верховным магом снова. Ведь вы весьма болезненно отреагировали на назначение на ваше место Игната.
Рейквин старался не подать вида, но ему было неприятно это слышать. И хуже всего, что, судя по всему, архимагистр был прав. Именно поэтому эльф согласился отправиться в дальний путь без каких-то гарантий вернуться обратно.
– Его величество делает то, что сочтёт лучшим для страны, – ответил Рейквин.
– Не сомневаюсь, – небрежно бросил архимагистр. – Я просто счёл нужным рассказать вам последние известия. Нам обоим пора отправляться ко сну. Но прежде задайте себе два вопроса. Первый: что будет, если король решит, что вы в нём сомневаетесь?
– Избавится от меня, – не задумываясь ответил Рейквин. – Но надеюсь не дать ему повода так подумать.
– Хорошо. Второй вопрос интереснее, хотя вы наверняка могли задаться им и сами. Итак, его величество контролирует Церковь, а с вашей помощью получит ещё и контроль над магами. Кого или что он попытается взять под контроль следующим?
Эльф пожал плечами и сказал, что его клонит в сон и что такое состояние не располагает к размышлениям, после чего попрощался с архимагистром и отправился к себе.
Филберт же остался в кабинете и ещё долго размышлял над посланием верховного книжника, что принёс Рейквин. Илберн не мог написать всё прямо, опасаясь, что эльф поддастся любопытству и распечатает свёрток, но среди пространных описаний созвездий и фаз луны между строк читался тревожный смысл. Ясность же в послание вносил тот самый предмет, который архимагистр сразу же убрал за пазуху, а теперь задумчиво вертел между пальцами: тонко сделанная металлическая фигурка сжатого кулака. Железная длань Калантара.
Глава 5
Тёплый и пасмурный летним вечер сменил душный день, когда в неприметный трактир на Восточном тракте неподалёку от Перекрёстка вошли двое в мешковатой монашеской одежде и капюшонах. На закате небо заволокло тучами. Они грозили вот-вот разразиться дождём, так что неприметные странники, несомненно, не желая промокнуть до нитки, искали приюта, чтобы переждать ночь.
Во всяком случае, так счёл усталый трактирщик, который весь день обливался потом в духоте и на душе которого становилось веселее с каждым раскатом грома. Люди, спасаясь от надвигающейся непогоды, наводняли трактир, а это сулило немалую прибыль. Те же двое сели в дальний угол, и трактирщик о них более не вспоминал. Теперь забота о них легла на плечи девушки, что разносит еду и напитки, а ему стоило проверить
– Здесь дурно пахнет, – брезгливо сказал первый незнакомец.
Его голос был необычно высоким, но говорил он недостаточно громко, чтобы кто-то обратил на это внимание. К тому же, даже если бы кто-то решил из подслушать, болтовня и смех окружающих, не оставила бы на это ни единого шанса.
– Это ведь трактир, ваше… – ответил было второй, но вовремя осёкся. – Так пахнет жизнь за пределами замка. Может, эти заведения и не отличаются роскошью, но они защитят нас от непогоды и не дадут умереть с голоду.
– И как долго мы останемся здесь, сир Дэйн?
– Я ведь просил не называть меня по имени, – недовольно проговорил второй. – И уж тем более не обращаться ко мне «сир». Если хотите добраться до места в целости, прошу слушать меня. Переждём непогоду, вздремнём и отправимся дальше.
Дэйн Кавигер и Мерайя Одеринг покинули Чёрный замок в спешке, а верховный казначей Явос Таммарен прикрывал их побег, как мог. Старик понимал, что эта помощь может стоить ему жизни, поэтому не жалел денег на молчание тех, кто мог их видеть. К тому же казначей быстро придумал, как запутать следы.
Замок беглецы покинули на казначейских лошадях, а из города их вывез обоз с пустыми винными бочками. Так что к тому моменту, как король узнал о побеге и велел запереть городские ворота, принцесса и командующий гвардии уже были далеко за пределами Энгатара. Именно поэтому Эрниваль, прочесав с верными ему людьми каждый закоулок залитого кровью города, сумел найти только быстроногих казначейских жеребцов, которых привязали близ Мучных ворот, откуда вёл путь на запад.
Явос понимал, что, если город они покинут втроём, это вызовет ещё больше подозрений, да и лицо верховного казначея примелькалось стражникам куда сильнее, чем лица принцессы и командующего гвардией. Поэтому он принял тяжёлое решение остаться на некоторое время в городе, поселившись на постоялом дворе близ Мучных ворот. Его замысел заключался в том, что король не сможет держать городские ворота закрытыми долго. Когда же они откроются, казначей сможет уехать с многочисленными чиновниками, торговцами и крестьянами, которым пришлось неожиданно задержаться в городе. Если даже его поймают, то решат, будто принцесса и рыцарь отправились на запад, тогда как они, хоть и покинули город через западные ворота, поехали на юг.
Перед всем этим беглецы укрылись на старом заброшенном складе. Чтобы ещё больше обезопасить Дэйна и Мерайю, казначей предложил им подстричься и притвориться монахами. Кавигер, не до конца уверенный, что принцесса готова бросить всё и пуститься в бега, был изумлён, когда Мерайя уверенными движениями бритвы срезала свои роскошные волосы. Длинные шелковистые пряди цвета осеннего клёна, которые воспевали в стихах менестрели и которые фрейлины регулярно расчёсывали и умащивали ароматными маслами, безжизненно падали на каменный пол, а в полных решительности глазах принцессы стояли слёзы. Сам же Дэйн же побрил голову наголо, но с той жертвой, что принесла Мерайя, это, конечно, было несравнимо. Волосы было решено сжечь здесь же, как и их старую одежду. Вместо неё Явос раздобыл монашеские облачения, скрадывающие фигуру. Наконец, сердечно пожелав удачи, он отпустил беглецов, сказав «до свидания», хотя что-то подсказывало Дэйну, что старого друга он видит в последний раз.