Эхо войны.
Шрифт:
Мы выждали минут десять. Ничего не происходило. У входа в короткий коридорчик по–прежнему маячили темные фигуры. И по–прежнему ничего не предпринимали.
— Ну и что за фигня?… — безжизненно вопросила в пространство Тикки, привалившись к стене.
Я молча порадовалась, что она еще жива, поскольку в таком состоянии в шлеме безошибочно распознавала только Оглоблю. Что до вопроса… Я поискала глазами серебристую косу, которая вроде бы мелькала где–то здесь последние полчаса, несмотря на отсутствие у ее владельца полной брони.
Майор
— Идите пока внутрь, все, — он выглянул из пещеры, в которой снова развернули госпиталь. Я открыла рот и внезапно поняла, что сил на полноценные слова уже не было. Из горла вырвалось только протестующее мычание. Судя по согласному хору, я была не одна такая. — Это приказ! Вас сменят.
Ага, сменят… Сменяли нас обычные солдаты. С обычной броней и обычными стволами. Пушечное мясо. Хоть бы на пару залпов их хватило, когда попрет опять…
Шатаясь и волоча ногу, я кое–как втащила себя внутрь, прислонила «мать» к стене у самого входа и осела рядом, отключаясь.
Где–то там, куда я провалилось, было черно от темноты, продувало ледяным ветром насквозь, а еще — не отпускало ощущение, что меня тянут в противоположные стороны. Голова болела даже там, как будто кто–то упорно в нее лез. Скотина! Я отмахнулась жестким блоком — насколько могла. Сознание прошило резкой болью. Я взвыла и проснулась.
Ногу кто–то снова шил. Было тихо как в морге, от этого казалось, что уши опять отказали. Ни стрельбы, ни взрывов, ни визга. Даже цокот и навязший в зубах шорох крыльев куда–то делись.
Было тошно. Муторно и тошно. Мы снова бились головой о стену в поисках выхода, которого там не было. Снова, снова, снова…
Вповалку лежали раненые и почти целые, живые и почти мертвые, и трех почти медиков не хватало, даже попытайся они разорваться. Лекарства — только для самых тяжелых, прочие же явно не успеют умереть ни от заражения крови, ни от лихорадки.
Рядом вздрагивал во сне Тайл, дремал вполглаза Маэст, прислонившись к стене и положив «мать» на колени. Сколько же времени прошло? И все еще — ничего?
Мелькнула в тусклом свете серебряная коса. Майор шел куда–то мимо, но я схватила его за пустой рукав, заткнутый за ремень.
— Нет, — обронил он и с явной неохотой остановился. — Все — нет.
— Что — все?
— Нет, я не вижу, чем все закончится. Я вообще почти ничего сейчас не вижу.
— Когда меня убьют? — вдруг спросила я, внимательно глядя в холодные невидящие глаза.
— … Вчера в полночь. Зачем спрашивать, если вы об этом знаете?
— Поэтому и не видите? Замена исходных, при других гибли все?
— Нет. На этих солдат ваше присутствие в рядах живых не повлияет. А возможно, и увеличит количество мертвых, — он перевел тяжелый взгляд на меня. —
— И я уже не влияю вообще ни на что?… Можете не трудиться, фарр майор, я понимаю. Скажите, не как провидец, как офицер… — я замолчала.
— Не скажу. Вы сами знаете все.
Он развернулся и ушел — в дальний конец пещеры, принимать отчет у Ремо.
Да, я сама знаю все. Взгляд скользит по тесной и душной каменной норе, забитой ранеными, по спящим урывками солдатам, в глазах которых — решимость сражаться до конца. И — безнадежность.
Потому что ничто не может длиться вечно, даже это странное затишье, которое бывает только перед бурей. Пройдет час, другой, и мы вспомним, что кончились плазменные обоймы, что в огнеметах не осталось зарядов; что мутная зеленая взвесь уничтожит всех, кроме силовиков в полной броне вернее, чем клыки и когти, а поместить пещеру в вакуум невозможно.
Это знала не только я. И в глазах, поднимаемых к невидимому небу — в молитвах и проклятиях — боги видели одно — безнадежность.
Снова заболела голова — будто в мозг воткнули зазубренный стилет и начали медленно поворачивать. Раз, другой, третий…
Орие!…
Я удивленно вскинула голову. Показалось…
Ты же в сознании, какого дьявола не отвечаешь!
…
Что?…
Я сошла с ума.
Так не бывает.
Не бывает.
Ты там оглохла или онемела?! Доложить обстановку немедленно, лейтенант! Если уж ты слов нормальных не понимаешь…
Я машинально начала составлять в уме сухие канцелярские фразы. Он здесь. Здесь.
Только этого не может быть. Не может.
Орие, да что вообще творится в твоей голове?! Мало того, что к тебе не пробиться, так ты еще…
Рой. Настоящий…
Сердце подпрыгнуло и замерло. Корпус! Корпус здесь?!
О боги мои, ты же сама посылала сообщение! Судя по тому, что я здесь наблюдаю, не совсем бредовое… Только не говори, что начала страдать слабоумием.
Ты тоже…здесь?
Спасибо за комплимент, но с «Полюса» я навряд ли до тебя докричался бы.
В сердце внезапно кольнула тревога.
Вы сели? Они могут…
Сели. Их руководитель, которого ты так расписывала, нас проворонил. Был слишком занят чем–то другим.
Другим… У меня вырвался смешок. Нами. Он был занят нами. И я даже знаю, почему так внезапно нас оставили в покое и куда все подевались.
Я прислушалась. Выстрелов слышно не было, не было слышно визга. Учитывая акустику пещер, это означало одно — бои идут на поверхности.
Как там у вас?…
Часа за два перебьют. Вы пока не дергайтесь, раз боеспособность почти на нуле. За вами придут, как закончим.