Екатерина II без ретуши
Шрифт:
Легко понять, что он сохранил свои связи в России. Там задумали тот страшный заговор, по которому Павлу I предстояло, вероятно, только лишиться трона, но, вследствие сцепления особых обстоятельств, он благодаря этому заговору так печально кончил жизнь свою. Платон Зубов хотел принять в нем участие. Затруднение заключалось только в том, чтобы снова явиться ко двору, но и это затруднение было устранено. Нашли средство подбить к Кутайсову, подкупив его любовницу. Через этого всесильного в то время человека все Зубовы получили разрешение возвратиться в Петербург. Достигнув этого, Зубов притворился, будто его волнуют такие чувствования, которых он никогда и не имел. Он старался показать, что его трогают хлопоты Кутайсова в его пользу. Чтобы выразить ему свою благодарность, он представился, как будто хочет жениться на его дочери. Этой уловкой он опять добился благоволения Павла, который дал ему и его братьям доказательства
План заговора был теперь вполне выработан, улучшен и приведен в исполнение. Чтобы хоть несколько спасти честь заговорщиков, надо думать, что, как уже было сказано, исполнение лишь случайно стало более ужасно, чем предполагалось по первоначальному проекту. Чтобы надежнее выполнить возмущение, стали злейшим образом подбивать императора к таким невероятным странностям, которые вызывали ненависть к нему нации и, таким образом, заставляли его самого вызвать катастрофу. Она и случилась. Позднейший историк никогда не будет в состоянии изобразить с достаточной резкостью кровавую катастрофу этого ужасного события, которое останется вечным пятном в истории нашего столетия и ради которого как достойная супруга Павла, так и eе прекрасные дети надолго погружены в печаль и вместе с тем в неизвестность относительно их собственной участи. Современный историк должен еще задернуть завесу над страшными сценами этой драмы. Он не может даже говорить о распределении в ней ролей; он может только из многих, принимавших в этом большее или меньшее участие, назвать имена Палена, Беннигсена, Николая Зубова, Платона Зубова, Валериана Зубова, Орлова, Чичерина, Татаринова и Толстого без обозначения их ближайших ролей при возмущении как в замке, так и вне его. Либеральный дух нашего времени признает, быть может, необходимым сообщить миру эту страшную катастрофу, еще не разъясненную в подробностях, и тем исправить многие ложные слухи, распространившиеся по этому поводу. Несчастный Павел I скончался, и Александр Добрый вступил на престол.
Вскоре после этого Платон Зубов покинул двор, где ему уже больше нечего было делать, и отправился в Курляндию, в свое имение.
Из этого краткого и недостаточного биографического очерка читатели в состоянии будут судить хотя до некоторой степени, что Зубов чрезвычайно развил прилежанием свой довольно обыкновенный ум и что всеми почти его действиями руководили гордость, мстительность и жестокость.
В картинной галерее императорского Эрмитажа в Петербурге показывали два изображения Зубова: как государственного человека и как генерал-фельдцейхмейстера. Первое было поколенным портретом. Платон сидит перед столом, на котором лежат ландкарты, рисунки и книги. Это изображение было вырезано потом на меди. На другом он изображен во весь рост. Он стоит в латах, отчасти прикрытый пурпуровой тогой и окруженный массой орудий, символов его высокого военного сана. Эту картину рисовал знаменитый Лампи.
Многим, конечно, читателям придет, по прочтении этого очерка, на мысль сделать параллель между Григорием Орловым и Платоном Зубовым, которая может быть распространена отчасти и на их братьев. Приводим наиболее поразительные пункты их сходства и различия: Орловы свергли с престола Петра III, супруга Екатерины II, содействовали его умерщвлению – Зубовы свергли с престола Павла I, сына Екатерины II, и содействовали его умерщвлению; все братья Зубовы, как некогда братья Орловы, возведены в графское достоинство; Григорий Орлов был первый признанный избранник в царствование Екатерины II, Платон Зубов – последний; оба они наиболее долгое время оставались избранниками; Григорий Орлов был наиболее высокий, статный и красивый из всех избранников – Платон Зубов самый малый, слабый и самый некрасивый из них; оба они были вторыми из братьев, наконец, оба были генерал-фельдцейхмейстерами, носили портрет императрицы и в последний год своего избранства стали немецкими имперскими князьями.
Эпоха фаворитства на закате
Из переписки Екатерины II и Ф. М. Гримма:
Я всегда чувствовала большую склонность подчиняться влиянию лиц, знающих больше меня, лишь бы только они не давали чувствовать, что ищут этого влияния, иначе я убегала со всех ног прочь. Я не знаю никого, кто бы был так способен помочь проявиться этой склонности во мне, как князь Орлов. У него природный ум, идущий своим путем, и мой ум за ним следует.
Из монографии
И современники, и потомство не без основания резко осуждали фаворитизм при Екатерине. Односторонность и резкость отзывов в этом отношении, однако, лишали и современников, и ближайшее потомство возможности оценить беспристрастно личность императрицы вообще. Принимая во внимание необычайные способности Екатерины, обстоятельства, в которых она находилась, ее темперамент, нельзя не признать, что при обвинении ее не должно упускать из виду нравы того века вообще и нравы при дворе в особенности. Фаворитизм не был новым явлением при Екатерине. Чуть ли не то же самое происходило при императрице Елизавете Петровне.
Из «Секретных записок о временах царствования Екатерины II и Павла I» Шарля Франсуа Филибера Массона:
Дабы удовлетворить свой темперамент, она имела бесстыдство учредить придворную должность с полагавшимися при ней: помещением, жалованьем, почестями, привилегиями и, самое главное, с четко предписанными обязанностями. Из всех должностей именно эта исполнялась наиболее добросовестно: краткого отсутствия, легкого недомогания того, кто ее занимал, было порой достаточно для того, чтобы его заместить. Кроме того, это было такое место, по отношению к которому августейшая государыня обнаруживала больше всего разборчивости. Думаю, не случалось такого, чтобы она определила к нему неспособного субъекта, и, если не считать периода междуцарствия (между Ланским и Ермоловым), она ни разу не оставила этого поста вакантным даже на двадцать четыре часа.
Александр Александрович Кизеветтер (1866–1933), историк, общественный деятель. Из очерка «Исторические силуэты. Люди и события»:
Эта коллекция поражает не только многой численностью, но и чрезвычайной пестротой своего личного состава. Неправильно было бы, конечно, сводить всю эту любовную эпопею к одной физиологической чувственности. Все же мы имеем достаточное основание сказать, что чувственность играла здесь большую роль, чем чувство. Правда, любовь Екатерины к Понятовскому носила характер подлинного взрыва страсти. Измена Орлова, после связи с Екатериной, повергла Екатерину в искреннюю печаль, и она признавалась, что Орлов ввек бы остался ей мил, если бы сам не оттолкнул ее своей изменой.
Из «Секретных записок о временах царствования Екатерины II и Павла I» Шарля Франсуа Филибера Массона:
Все офицеры, которые имели или думали, что имеют привлекательную наружность, старались как можно чаще появляться на выходах Екатерины. Даже при дворе, даже вельможи иногда уступали дорогу какому-нибудь красавчику, прекрасно зная, что ничто так не нравилось их августейшей государыне, как шествовать по залам своего дворца между двумя рядами красивых малых. Назначения в такой караул всячески домогались, показывая себя и хорошо сложенные ляжки, и многие семейства основывали свои надежды на каком-нибудь юном родственнике, которого они старались таким образом выдвинуть.
Из книги «Вокруг трона. Екатерина II» Казимира Феликсовича Валишевского:
Тогда это делалось скоро: на вечернем приеме начинали замечать, что императрица засматривается на какого-нибудь незначительного лейтенанта, накануне представленного, но терявшегося до сих пор в толпе придворных. На другой день узнавали, что он назначен флигель-адъютантом Ее Величества. Все уже понимали, что это значило. Днем молодого человека коротким извещением призывали во Двор; он представлялся лейб-медику государыни, англичанину Рожерсону; затем его поручали заботам графини Брюс, а позднее м-lle Протасовой, о чьих щекотливых обязанностях мы затрудняемся высказываться более определенно. После этих испытаний его сопровождали в особо назначенные покои, где пребывание фаворитов было столь же кратковременно, как и пребывание министров в министерских отелях. Апартаменты были уже свободны и готовы принять новоприбывшего. Его ожидали здесь полный комфорт и всевозможная роскошь, полное хозяйство и прислуга. Открыв свой письменный стол, он находил там сто тысяч руб. золотом, дар императрицы на первое время, но это было предвещание счастья, которое начнет с этого времени изливать на него свои щедроты. Вечером перед собравшимся Двором императрица появлялась, фамильярно опираясь на его руку, и ровно в десять часов, по окончании игры, она удалялась в свои покои; новый фаворит проникал туда один после нее…