Экипаж
Шрифт:
Третьяков и его гнев Моручи волновали слабо. Вряд ли среди его людей были профессиональные солдаты, а всяких любителей Святослав не уважал. В конце концов, ну сколько у него могло быть бойцов? Вряд ли больше пары десятков «быков». А разве это проблема при наличии хорошей оборонной точки? А тренажерный зал «Витязь» был очень хорошей точкой – если у противников не будет тяжелого оружия, здесь можно обороняться долго. А таковое оружие в центре большого города обычно не применяется, так что и бояться нечего.
Тренажерные
– Почему не спим, сержант? Команды «отбой» не слышал? – осведомился Моручи, стоя спиной к Денисову.
– Блин, капитан, а как ты узнал? – открыл глаза тот.
– По дыханию, сержант, по дыханию. У спящего оно ровное и глубокое. Хотя его нетрудно подделать, если надо.
– Не, мне не надо, - отказался Николай. – Слышь, капитан, а у тебя дети есть?
– А это не твое дело, - почему-то резко помрачнел Моручи. – Спи давай, а то ка-ак...
– Злой ты, капитан, - ничуть не обиделся воришка. – Вот че ты такой злой? Капитан должен быть добрым. Знаешь, как в песенке: жил отважный капитан, он объездил много стран...
– Ну-ка, ну-ка... – понравилось Святославу. – А дальше как?
– Э-э-э... – напряг память Денисов. – Че-то там... И не раз он бороздил океан... много раз тонул... погибал среди акул... глазом не моргнул... Да я не помню! Я только припев еще помню: капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка – это флаг корабля, капитан, капитан, подтянитесь, только смелым покоряются моря! Вот в таком духе. Я это к чему – ты тоже не хмурься, улыбайся, блин!
Моручи насмешливо хрюкнул и растянул губы в улыбку. Причем нарочно постарался, чтобы она получилась как можно более фальшивая.
– Во! – показал большой палец Денисов. – Вот так и ходи все время! Ну просто вылитый этот... ну этот, блин... ну, про которого Маринка-то говорила... а, Лагутенко! Он точно так же лыбется все время – как будто в суп тебе втихаря плюнул.
– Отставить болтовню, сержант! – надоело шутить Святославу. – И вообще – уходить нам надо. Мы тут, как человек в серранских трущобах – у всех на виду, и все убить хотят.
– Не, Андреич не согласится, - помотал головой Денисов. – Он к этой качалке душой прикипел – вместо дитенка родного. Не бросит.
– Парализуем и увезем, - категорично заявил Моручи. – Оборона – вещь нужная, когда есть что оборонять. А класть голову за старый подвал глупо.
– Ну, это ты Андреичу скажи, а не мне, - зевнул Денисов. – А я по жизни пофигист – как скажешь, так
Между прочим, он действительно последние дни чувствовал себя вполне довольным жизнью – примерно так же себя чувствует рыба-лоцман, наконец-то подыскавшая себе крупную акулу. Крутой, но добрый руководитель – вот фактически и все, что Кольке-Хорьку было нужно от жизни. А сейчас у него это как раз было.
– Капитан, это часы бьют, или ты стучишь? – задумался Денисов, прислушиваясь к какому-то отдаленному звуку.
– Это в дверь стучат, - равнодушно ответил Моручи, поднимаясь на ноги. – Давай, сержант, играй побудку...
Николай нервно сглотнул.
– Третьяков, урод... – вздохнул он. – А я, блин, надеялся, что он забздит...
Святослав отправился встречать гостей. А Денисов начал будить остальных – он бережно потрепал по плечу могучего Перова и остановился в задумчивости перед Мариной. Новая русская девушка закуталась в скатерть так, что напоминала гигантскую сигару, и Денисов никак не мог понять, где у нее верх. Он ткнул пальцем наугад и попал во что-то мягкое.
– Либо занычила от общества две сдобных булки, либо спит на животе, – сделал вывод Николай, ощупывая что-то мягкое более тщательно.
– Дай поспать, придурок! – плаксиво завопили из-под скатерти.
– Да спи, я тебе разве мешаю? – обиделся Денисов, продолжая ощупывать.
Из-под скатерти высунулась тонкая девичья ручка и врезала ему, куда дотянулась.
– У-у-уххх!!! – выдохнул Николай, держась за место, до которого она дотянулась. – Маринка, блин, ты че, совсем подурела?! [цензура] такая, оглашенная!
– Больно? – посочувствовал Перов, продирая глаза. – Мне вот тоже однажды туда стукнули. Нечаянно. Штангой.
– О-оххх... – аж скрючило Денисова, когда он представил такое. – Ну это ваще [цензура], Андреич...
– Ага. Месяц потом враскоряк ходил. Кольк, а на [цензура] ты меня разбудил?
– Третьяков приперся, - объяснил все одним словом Денисов. Ну хорошо, двумя словами. – Капитан пошел разбираться. Только че-то я стрельбы не слышу...
– Может, не Третьяков? – предположил Перов. – Может, почту принесли? Или еще кто...
– А может, его уже убили? – тоже выдала гипотезу Марина.
– Да чугун тебе на язык, дура! – испугался ее версии Денисов. – Капитан сам кого хочешь замочит! Он знаешь какой... ого-го!..
– Типун, - поправил Перов.
– Что?
– Правильно говорить типун на язык, а не чугун.
– Слышь, Андреич, хорош тут филологией страдать, - недовольно посмотрел на него Денисов. – Какая, блин, разница, че там у Маринки на языке?
– Здравствуйте, Семен Андреевич, - поздоровался полный мужчина, вошедший в зал. Виктор Борисович Третьяков. – Как живете?