Эксцессия
Шрифт:
– Генар-Хофен? Это я, Скопелль-Афранки, – прозвучало в голове Генар-Хофена – жилой модуль обращался к нему через скафандр. – Срочное сообщение.
– Подожди! – велел Генар-Хофен. – Я очень занят, застольный этикет не позволяет отрываться на разговоры.
– Нет, дело неотложное. Немедленно возвращайся.
– Что? Нет, уйти я не могу. Ты что, сдурел? И вообще, тут все только начинается.
– Ничего подобного. Ты пришел
– Вот так всегда! – обиженно встрял скафандр.
– Заткнись, – сказал ему модуль. – Генар-Хофен, ты вернешься или как?
– Нет, не вернусь.
– Что ж, давай-ка проверим приоритеты канала связи… Та-а-ак. Текущее состояние…
– …ставку, друг-человек? – Пятерик стукнул щупальцем по столу перед Генар-Хофеном.
– А? Какую ставку? – Генар-Хофен быстро повторил в уме последние слова Хама.
– Пятьдесят хлюпов на вторую из красной двери! – проревел Пятерик, гордо покосившись на соседей по столу.
Генар-Хофен хлопнул по столешнице.
– Мало! – вскричал он; скафандр, усилив его голос, тут же перевел сказанное, и несколько глазных стебельков повернулись к нему. – Двести на синюю!
Пятерик происходил из зажиточной, но не богатой семьи. Пятьдесят хлюпов составляли половину его месячного оклада. Хам едва заметно вздрогнул, но тут же хлопнул другим щупальцем по первому.
– Ах ты, поганый чужак! – напыщенно завопил он. – Да как ты смеешь намекать, что офицер моего ранга не в состоянии потратить двести хлюпов? Двести пятьдесят!
– Пятьсот! – Генар-Хофен хлопнул по столу другой рукой.
– Шестьсот! – заорал Пятерик, ударив по столу третьим щупальцем, и удовлетворенно обвел глазами присутствующих.
Все разразились хохотом: у человека свободных рук больше не было.
Генар-Хофен, извернувшись на стуле, громыхнул левым ботинком о стол:
– Тысяча, и хватит прибедняться!
Четвертое щупальце Пятерика метнулось на стол перед Генар-Хофеном. Там становилось тесновато.
– Принято! – взревел Хам. – И считай, что тебе повезло, уродец мелкий, – я сегодня добрый! Если бы я повысил ставку, ты бы уже барахтался в мусорной яме! – Он захохотал и обвел взглядом соседей.
Те тоже засмеялись: младшие чины – по долгу службы, друзья и близкие сослуживцы Пятерика – слишком громко и отчаянно. Такая крупная ставка могла создать проблемы в отношениях с военным ведомством, банком, родственниками или со всеми сразу. Некоторые переглядывались с выражением, в котором Генар-Хофен уже научился видеть ироническую ухмылку.
Пятерик с воодушевлением наполнил сосуды своих соседей и затянул песню:
– Поджарим дрессировщика на медленном огне, пока уродец ластами не шлепнет…
Остальные подхватили.
– Так, – подумал Генар-Хофен, – модуль, о чем ты говорил?
– Знаешь,
Генар-Хофен, едва заметно усмехнувшись, решил, что это прекрасный способ испортить всем праздник.
– Ну что там за сообщение? – обратился он к модулю.
– Я сейчас попробую впихнуть его в то, что заменяет мозги твоему скафандру…
– Я все слышал, – сказал скафандр.
– …незаметно для наших друзей, – продолжил модуль. – Секретируй немного быстрячка и раскачайся…
– Прошу прощения, – вмешался скафандр, – но, по-моему, в данных обстоятельствах ему стоит хорошенько подумать, прежде чем секретировать такое сильное средство. Скопелль-Афранки, когда тебя нет поблизости, я в ответе за благополучие Генар-Хофена. И если честно, то тебе легко сидеть там, наверху…
– Не лезь не в свое дело, тупая ты мембрана, – заявил модуль.
– Что?! Да как ты смеешь?!
– Заткнитесь оба! – оборвал их Генар-Хофен, еле удержавшись, чтобы не выкрикнуть это вслух.
Пятерик что-то болтал про Культуру, но из-за препирательства двух машин Генар-Хофен пропустил первую часть фразы.
– …таким захватывающим, не правда ли?
– Правда! – отозвался Генар-Хофен, перекрикивая поющих, затем опустил свой гелеполевый прибор в один из контейнеров с пищей, поднес ко рту, улыбнулся и надул щеки.
Пятерик рыгнул, отправил в клюв кусок мяса размером с полголовы взрослого человека и снова повернулся к ловчей яме: две новые драгончие, присматриваясь, настороженно обходили друг друга. Генар-Хофен решил, что шансы на победу у них равны.
– Теперь мы можем поговорить? – спросил модуль.
– Да, – подумал Генар-Хофен. – В чем дело?
– Как я уже сказал, срочное сообщение.
– От кого?
– От всесистемника «Смерть и гравитация».
– Правда? – слегка впечатлился Генар-Хофен. – А я думал, старый шельмец со мной разговаривать не желает.
– Вот и мы так думали. А он взял и пожелал. Так ты примешь сообщение?
– Приму, приму. А зачем быстрячок секретировать?
– Сообщение длинное… а вдобавок интерактивное: набор сигналов с полноценным семантическим контекстом, снабженный умослепком и способный отвечать на твои вопросы. Если бы ты слушал все это в реальном времени, то остолбенело сидел бы до тех пор, пока гости не перейдут к восхитительному блюду «охота на официанта». К тому же сообщение срочное. Генар-Хофен, ты меня вообще слушаешь?