Эксельсиор. Вакуумный дебют
Шрифт:
— Понял, сделаю.
— Тогда пошли, будь здесь послезавтра в 19:00, — в голосе Стаба проявились командные нотки, с улыбкой он продолжил, — начнём делать из тебя скалу.
Стараясь держать твёрдый шаг и не выдавать свою усталость, Ник зашагал рядом с сержантом, Стаб понимал ситуацию, поэтому шёл неторопливо, по пути они обсудили способы незаметного проникновения на военный объект.
Через день Ник снова оказался в зале, правда накануне ему пришлось выдержать неприятный разговор с педиатором. В принципе, тот не возражал против недолгих посещений Зоны Повышенных Нагрузок, но то, что Ник пробрался туда без противоперегрузочных штанов, шлема, наколенников, налокотников и армированных берцев, считал
За полгода окрепла не только мускулатура Ника, но и странная дружба младшего курсанта флота и старшего сержанта десанта, ничто не могло её ослабить, ни разница в возрасте, звании, ни даже извечное соперничество флотских и десантуры. Похоже сирота обрёл в этой дружбе старшего брата или даже отца, а строгий десантник нашёл отдушину в виде младшего брата, или даже сына.
* * *
Во время очередной тренировки, когда Ник отжимался с другими десантниками, Стаб выговаривал:
— Чего спим! Ник, чё такая каша? Концентрация! Ты сегодня полный ферть, опять о Та·те думаешь?
— Нет… — на выдохе ответил мальчишка, — Не о Та·те… — отжим, — новые истребители… — отжим, — видел… как сюда… загоняли… готово, пятьдесят!
Отработав свою норму Ник поднялся, а десантники продолжили упражнение.
— Четче! — прикрикнул на них Стаб, — малец, хоть и флотский, свою норму в вашем темпе отжал, ну прибавили! — затем повернулся к Нику, — нечего так загоняться, цитовее нужно быть, сходил бы, да посмотрел, раз так любопытно!
— Никак нет! — ответил Ник, — это секретные истребители, а пропуск у меня от вас, — при других десантниках, чтобы соблюдать субординацию, мальчик обращался к Стабу на «вы», — под вашу ответственность, это хуже, чем под свою, себя я могу подвести, вас нет!
— Ясно, но себя тоже нельзя подводить, — смягчился сержант, — как закончите, отрабатывайте Присягу, второй абзац, три раза, Коготь за старшего, потом свободны, — приказал он остальным, затем повернулся к Нику, — Пошли в ангар.
Время от времени в ангар Двойки пригоняли небольшие корабли и истребители для «отстоя», так называли тесты под длительной перегрузкой. Сегодня пригнали три истребителя, Ник их заметил через контрольный иллюминатор пока ждал лифт. Какой-то доли секунды, пока камуфляжно-чёрные аппараты были видны на фоне светлого корпуса Двойки, оказалось достаточно, чтобы юный пилот распознал незнакомые силуэты, напоминающие обводы перспективной модели истребителей нового поколения.
Два истребителя уже были размещены на швартовых подвесах, третий готовили к швартовке. Издали новейшие космолёты казались мохнатыми, так как их поверхность была покрыта множеством мелких чёрных иголок, это существенно повышало их незаметность. Из-за «меха» и чёрного покрытия форму кораблей невозможно было разобрать, они виделись как плоские чёрные тени на внутренних панелях ангара. Из всех сил вглядываюсь в предмет своего интереса, Ник едва не вздрогнул, когда услышал пронзительный свист Саба.
Один из флотских механиков, занимающихся креплением истребителя, повернулся и, узнав сержанта, расплылся в улыбке:
— Что? — крикнул он.
— Ют, — громко позвал Стаб через весь ангар, — задержись немного, дай пацану показать новую технику, ему на ней потом летать.
— Нет проблем, — механик теперь улыбался юному курсанту в флотской униформе — даже в кабине дадим освоиться. Редко здесь своих увидишь.
Стараясь выглядеть опытным, Ник проскользнул
— Стаб! Представь, здесь огневые вектора смежные!
Флотский механик тут же отметил:
— Смотри, ещё пацан, а фишку сразу рубит, — затем повернулся к мальчику, — ты про вектора молчи, а то нам влетит.
— Чё, малец сечёт? — в голосе Стаба звучала гордость за своего подопечного, от нежданной неявной похвалы по коже мальчугана пробежали мурашки.
— Не то слово, сразу суть уловил, — в голосе механика звучала озабоченность, — ты это, давай выбирайся, — обратился он к Нику, — а то мало ли что её углядишь! И не забудь там язык придерживать.
— Флотские своих не сдают, — твёрдо ответил Ник, спрыгивая на палубу, техник был доволен ответом и протянул руку юному курсанту для пожатия, так они скрепили уговор.
Желая сорвать ещё больше похвалы, мальчик стал рассказывать Стабу о своих успехах в пилотировании, о том как обошёл всех сокурсников на один курс вперёд и теперь проходит начальную программу из Лётной Академии, а не школьную. Для убедительности Ник даже развернул свой журнал успеваемости на ближайшей визор-консоли ангара, довольный Стаб бросил взгляд на записи:
— Чё за херь? — слова старшего сержанта обдали Ника словно ушат холодной воды.
Ошеломлённый пацан проследил за взглядом старшего товарища, который уставился в трояк по дискретной физике.
— Это ж дискретка…, пилоту она ни к чему…, я же пилот, — начал сбивчиво мямлить Ник.
Десантник развернулся и двинулся к выходу.
— Я, когда был чуть меньше тебя, — начал выговаривать Стаб по пути в тренировочный зал, — очень хотел стать учёным по дискретной физике, хотел программировать материю, управлять Вселенной. Но тогда мой старший брат погиб на астероидной войне, погиб на абордаже линкора, пал смертью храбрых, а я решил, что мой долг заменить его, так я пошёл в десант, — постепенно тон сержанта смягчился, — я до сих пор люблю дисфиз, свежие работы читаю. Конечно, пилот не должен досконально разбираться в монадах, но мне по-человечески, лично, обидно когда кто-то овощ в дискретке.
— Я не овощ, — огрызнулся Ник, — просто случайный трояк схватил, меня даже Лейбниц в свою группу позвал…
Два месяца тому назад, внешний сектор научной станции «Графит»
Двигаясь по общему транзитору, который вёл в внешний сектор, Аль·Тон задумался о своей жизни. Три года тому, он нашёл общее решение уравнения наложения Графитова, коллеги высоко оценили его успех, номинировали на премию Графитова-Волина, в принципе, он к этому шёл всю жизнь, есть чем гордиться, но, кажется, он зашёл чуть дальше чем ожидал. Побочным результатом его решения стала теоретическая возможность создать вакуумный привод с камерой плетения размерами менее двадцати пяти метров, здесь «выстрелил» фактор наглядности. Одно дело, когда учёный придумал заковыристую формулу с мешаниной заковыристых букв — коллеги оценили достижение, признали заслуги, а тихая научная работа продолжилась. Другое дело, когда благодаря этой формуле что-то повседневное, большое и громоздкое, можно сделать два раза меньше, это наглядно, это понятно всем и каждому, такого учёного хотят отблагодарить все, и каждый в отдельности. О таком учёном будут судачить в новостях, его сделают лицом науки, а в конце концов, на гребне популярности, вручат титул. Вот так, уже больше года его зовут Лейбниц, он уже не помнит когда последний раз слышал своё прежнее имя, да что там, даже в мыслях он уже сам себя называет Лейбницем.