Эксклюзивный мачо

Полякова Татьяна Викторовна

Квартира оказалась небольшой, но отделанной с шиком и достойна была занять видное место в каком-нибудь глянцевом журнале.

– У вас хороший вкус, – не удержалась я.

– Я тоже так считаю. Но ведь вы притащились не за тем, чтобы сказать мне это? Выпьете что-ни­будь?

– Пожалуй.

Мы прошли в кухню, белые стены, серый ка­мень, на полу темная паркетная доска, впечатление, что ты где-то на Средиземноморье. Вера налила мне коньяку и толкнула бокал по стеклянной поверх­ности стола. Коньяк я терпеть не могу, но все-таки пригубила. Я тянула время, прикидывая,

как постро­ить разговор.

– Что у вас за плохие новости? Меня обвиняют в убийстве? – спросила Вера с усмешкой.

– Несколько часов назад застрелили Райзмана.

Она замерла, не донеся бокал до рта.

– Застрелили? О господи. Кто, за что?

– Ведется следствие, – пожала я плечами.

– А вы здесь при чем? И при чем здесь я?

– Вы его хорошо знали?

– Ну, знала. Только о его делах я и представле­ния не имею. Антикварный бизнес не так безопа­сен, как может казаться человеку несведущему.

– А вы человек сведущий?

– Слушайте, с какой стати вы сюда явились? Я вам уже сказала, что знать ничего не знаю о его делах. Уверена, мне еще предстоит неприятный разговор в милиции, так что встреча с вами явный пе­ребор. Что вы пристали с этими убийствами? Вам что, нечем себя занять?

– Я встречалась сегодня с Райзманом, – не об­ращая внимания на ее слова, сказала я. – Ему было известно нечто об убийстве вашей подруги. Он не пожелал мне сказать, что именно, а теперь Райзман убит.

– И вы считаете… Ну, хорошо, допустим. Но я-то здесь при чем?

– Вы ее ближайшая подруга. Кому знать обсто­ятельства ее жизни лучше, чем вам?

– Ах, вот оно что… Я уже говорила об этом в милиции и могу повторить вам: понятия не имею, кто и за что мог бы убить ее. Если только из ревнос­ти. Но и здесь мне ничего не известно. Насколько я понимаю, вы – подозреваемый номер один. Ведь так? Ваше желание спихнуть вину на другого мне ясно, но…

– Ну, если уж мы заговорили о ревности, – с усмешкой перебила я, с удобствами устраиваясь в кресле, – у вас тоже был повод избавиться от соперницы.

– От соперницы? – возмутилась Вера. – Да вы спятили. Анна была моей подругой, и мы, к вашему сведению, никогда не соперничали. Я ей помогала, у нее был не лучший период…

– И она решила как-то скрасить свою жизнь.

– Что вы имеете в виду?

– Ее интерес к вашему другу.

– Забавно. – Вера устроилась напротив, нерв­но одергивая халат. – У вас разыгралась фантазия.

– Еще бы, – вздохнула я. – Однако тот факт, что господин Никифоров на некоторое время уеди­нился в своей каюте с вашей подругой, сомнений не вызывает.

– Вот сучка, – в сердцах заметила Вера. Я не сразу поняла, к кому сие относилось, но она продол­жила: – Правду говорят: все подружки – потаскушки, или что-то в этом роде, не сильна я в пословицах. Выходит, она его затащила в постель? Что ж, ничего не скажешь, молодец. Он сообщил об этом в мили­ции?

Врать не имело смысла, раз уж у нее телефон под рукой.

– Он скрыл сей прискорбный факт.

– И откуда в этом случае он известен вам?

– Господин

Никифоров беспокоился о том, что вы можете застать его за этим неблаговидным заня­тием, и попросил некую особу побыть на шухере.

– Эта особа Райзман, и я его за это убила? – за­смеялась Вера. – Чушь какая-то.

– С пирса детишки ловили рыбу и видели, как ваш друг и ваша подруга поднялись на борт. Так что теперь господину Никифорову этот факт не скрыть, и завтра ему наверняка зададут вопросы.

– Что ж, – она пожала плечами, допила коньяк и оттолкнула стакан, – пусть он на них и отвечает.

– Он ответит, и у милиции появится еще один подозреваемый. Ваш друг помогал вам материально, и потерять его вы вряд ли хотели. А тут еще подруга, она молода, он увлекся…

– Вам обязательно говорить мне гадости? – ра­зозлилась Вера. – Допустим, Павлу захотелось ее трахнуть. Даже очень возможно, раз она из кожи лез­ла, чтобы к кому-то из них залезть в штаны. И что? Думаете, он меня бросит? Как бы не так. Нас соеди­няет кое-что покрепче…

– Можно узнать, что? – Я не очень надеялась, что Вера ответит на этот вопрос, но она здорово ра­зозлилась, а люди в сердцах говорят лишнее, вдруг повезет?

– Нет, – язвительно улыбнулась она, – но если я решу напакостить, у него могут появиться не­приятности. В бизнесе, я имею в виду. Пожалуй, стоит немного пояснить, не то вы вообразите бог знает что. Сейчас дела у него идут не слишком хорошо. Он нуждался в большом кредите, и он его полу­чил благодаря моим связям, условия самые что ни на есть выгодные для него. Я не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне скверное представление. Я по­могаю ему, потому что он мне нравится. И я точно знаю, что он относится ко мне очень хорошо. Не бу­ду произносить слово “любит”, не жалую я его, но мы близкие люди и дорожим друг другом. Как вся­кий мужчина, он иногда делает глупости. Я спокой­но отношусь к этому. В конце концов, он мне не муж, да если бы и был мужем…

– То есть измена не произвела на вас впечатле­ния?

– Это всегда производит впечатление, причем исключительно неприятное. Вопрос в том, как ты к этому относишься: один с пониманием, другой хва­тается за нож. Так вот, мне не придет в голову хва­таться за нож.

– А вы ему изменяете так же легко?

Вера с минуту смотрела на меня, точно пыталась понять смысл вопроса, потом зло рассмеялась.

– Значит, эта курица все-таки подглядывала и настучала на нас, – сказала она язвительно.

– О ком это вы? – подняла я брови.

– Да бросьте прикидываться, это Лерка вам сказала. Ну, конечно, она видела, как Толик пошел за мной, и, разумеется, сунула свой длинный нос. Надеюсь, ей понравилось. Рыба мороженая. Вот дрянь. Она и ментам рассказала?

– Нет. Пока, по крайней мере.

– Что ж, теперь вы в курсе: пока Павел развле­кался с моей подружкой, меня ублажал этот безмоз­глый мальчишка. Как видите, наша нравственность оставляет желать лучшего, но тут, как говорится, ничего не поделаешь. Мы достойны друг друга. И по­вод для ревности у меня отсутствует.