Экспансия - 1

Семенов Юлиан

– Но я ведь не всемогущ, - еще тише ответил Фрейде.
– Не я один распоряжаюсь теми средствами, которые лежат в здешних банках... Меня обязательно спросят, какой будет процент?

– О том, к т о вас будет спрашивать, мы поговорим особо. Меня не устраивает то, что я не имею досье на тех, кто прибыл в Аргентину после девятого мая. А я должен их знать. А что касается процента, то пусть те, кто будет вас спрашивать, сами назовут сумму. Они ее получат.

После этого разговора генерал поручил Гутиересу запросить соответствующие департаменты о том, сколько времени потребуется для того, чтобы наладить надежный мост с районом Барилоче, где следует, по словам

Риктера, строить ш т у к у; каковы будут затраты, какие фирмы могут сделать эту работу в кратчайший срок и самым надежным образом, и, наконец, попросил предоставить ему проект широкой дезинформации для того, чтобы никто в мире не узнал о том, что задумано осуществить им, Хуаном Пероном, во имя того, чтобы сделать испанскоговорящие народы - как они того и заслуживают - самой могущественной нацией мира, отобрав пальму первенства у янки, а о русских и говорить нечего - им не под силу создать бомбу, страна лежит в руинах, да и уровень техники не тот, азиаты...

И лишь по прошествии долгих шестидесяти трех дней, ушедших на обсуждение его предложения, Риктер был приглашен на встречу с Гутиересом для делового, вполне предметного разговора.

Как и в первый раз, Риктер поначалу мучительно потел от волнения и временами терял голос (впрочем, после двух недель ожидания прагматичный немецкий ум, не умеющий жить в состоянии бездействия, заставил его заняться бизнесом; Мануэль нашел десяток студентов из хороших семей, которые должны были сдавать выпускные экзамены, платили вполне сносно, мозг отдыхал во время занятий, мучение начиналось вечером, когда он начинал думать о том, отчего же м о л ч а т аргентинцы).

Гутиерес был еще более обходителен; молчаливый шофер, привезший их в маленький особнячок на одной из тихих улиц, сварил кофе, сервировал стол и вышел в сад, чтобы не мешать беседе; поначалу полковник расспрашивал Риктера об обстоятельствах, при которых ему довелось столкнуться с тайной атомного проекта рейха, внимательно выслушивал ответы, которые казались ему чересчур логичными, отрепетированными заранее, чтобы быть правдой, не перебивал, согласно кивал головою, сокрушался, когда Риктер рассказывал о некомпетентности людей из вермахта и штаба люфтваффе, успокоил, таким образом, собеседника, позволил ему расслабиться, а потом сказал:

– Сейчас как раз то время, когда до закрытия банков осталось сорок минут. Садитесь-ка в машину и езжайте туда, где вы храните документацию. Когда вернетесь, мы продолжим разговор в присутствии третьего человека.

– Но вы же не сказали, - враз осевшим голосом ответил Риктер, приняты ли мои условия?

– Приняты. Вы будете назначены научным консультантом проекта, тысяча долларов в месяц, бесплатный дом, обслуживание, полеты и поездки за наш счет.

– И все?!

– Вы считаете, что этого мало? Может быть. Вообще-то мы вправе вам ничего не предлагать, а выдать вас американцам, пусть те платят больше, хотя, мне кажется, они ничего не платят в своих тюрьмах нацистским преступникам...

Этого было достаточно. Гутиерес произнес именно те слова, которых так страшился Риктер.

Поднявшись, он жалостливо спросил:

– Но ведь я перестану быть вам нужным, когда передам документацию?..

– Отнюдь. Вы знаете м е х а н и з м. Таких людей у нас больше нет. Следовательно, мы в вас заинтересованы. Да и потом, мы исповедуем законы благородства, как-никак вы живете в Аргентине, а не где-либо... Здесь могут убить, но не обманывают, это мелко...

В девять вечера, после того как профессор Умберто Дейва кончил исследовать документы, после того как он обсудил

с Риктером основные узлы дела, Гутиерес, не произнесший ни единого слова за все время дискуссии, подвинулся к немцу и спросил:

– А кто поможет нам восстановить пробелы, которые столь очевидны? Профессор Дейва правильно сказал: здесь все прекрасно за исключением того, что отсутствует описание метода гидролиза и нет расчетов максимальных температур. Как же вы намерены сделать бомбу в максимально короткий срок, если у нас нет двух важнейших компонентов идеи?

– Я не успел довести до конца свои исследования... Полагаю, можно привлечь экспериментаторов, - ответил Риктер, - которые предложат свои схемы, в конечном счете я не против соавторства.

Гутиерес обернулся к Дейве:

– Но ведь любой ученый поймет, зачем нужна подобного рода разработка?

– Бесспорно, - ответил профессор.

– Значит, - Гутиерес посмотрел на Риктера, - всем станет известно, что мы намереваемся делать?

– Этих ученых можно изолировать, - сказал Риктер.
– В конце концов речь идет о каком-то годе, от силы двух...

– Здесь не рейх, - отрезал Гутиерес.
– Нам нравилось многое из того, что происходило у вас на родине, но нам было не по душе то, что подданные переставали быть сеньорами, Риктер, нам нравится быть с е н ь о р а м и, видите ли...

– Что ж, - быстро сказал Риктер, испугавшись, что сейчас все предприятие рухнет, а потому не просчитав до конца то, насколько верно он поступает, - тогда надо попробовать найти некоего Штирлица, он был в курсе всего дела.

Имя Рунге он произносить не мог, это ему было ясно с самого начала, потому что он, Риктер, торговал краденым, тем, что по праву принадлежало физику.

Назвав имя Штирлица, он с ужасом подумал о том, что если штандартенфюрер жив и его найдут, то аргентинцы наверняка узнают всю правду и отберут у него, Риктера, то, что может принадлежать одному ему, и никому другому.

– Кого?
– переспросил Гутиерес.
– Кого вы назвали?

Риктер тихо ответил:

– Штиглица.

Он произнес фамилию искаженно, очень тихо, с трудом сглотнув комок в горле.

Гутиерес кивнул, поднялся, пригласил Дейву и Риктера в сад, там уже пахло сказочной парижжей - жаренным на углях мясом; первый бокал он поднял за Перона, затем предложил выпить за Аргентину; вино было из подвалов Мендосы, из провинции Кордова, казавшееся очень легким тем, кто не знал его силы; информация о Риктере за эти месяцы была собрана абсолютная, непьющий; значит, либо очень крепок, либо п о т е ч е т; скорее всего, потечет, весь на нервах, не надо особой наблюдательности, чтобы заметить это; Риктер действительно п о т е к; это стало ясным Гутиересу, когда он жалостливо спросил, что станет с его проектом, неужели два узла, которые остались незавершенными, могут поставить под сомнение всю идею?

– Нет, - ответил Гутиерес, перейдя на прекрасный немецкий, - это не ставит идею под сомнение. Под сомнение ее поставила ваша неискренность...

– Какая?! В чем?!

– В том, как вы пытались скрыть от меня имя того человека, который знает все. Я хочу знать совершенно определенно: <Штирлиц>? Или <Штиглиц>? Имя. Возраст. Приметы. Вот вам перо, пишите...

Именно поэтому еще одна сила, а именно люди генерала Перона оказались заинтересованными в том, чтобы среди сотен тысяч немцев, разбредшихся по миру, и миллионов, затаившихся в рейхе, найти одного. Макса фон Штирлица, <примерно сорока лет, интеллигентной внешности, в прошлом - СС штандертенфюрер из политической разведки рейха>...