Экспансия - 3
Шрифт:
Роумэн, внимательно следивший за словами женщины, слышал, как надрывался Сэмэл, спрашивая, что случилось; потом, видимо, понял, что надо ждать; дождался; Роумэн сказал ему только одну фразу:
– Вылетай в известный тебе город и на том кладбище, о котором тебе писали, проведи вскрытие могилы известного человека... Тела там нет. Или будет другое. Засвидетельствуй это и опубликуй. Если я не выйду на связь через десять дней... Наш друг все же победил; ты читаешь прессу о нацистах на юге?! Скоро ты получишь письмо по известному тебе каналу, где будут подробности... Используй
...Через час Гуарази снова позвонил в Гавану; телохранитель Паоло рассердился:
– Я не могу будить босса, он спит.
– Ты разбудишь его, потому что так надо, Паоло, - тихо сказал Гуарази.– Ты даже не представляешь себе, как это всем нам необходимо.
Лаки был раздражен, сказал, что пора все-таки научиться такту, люди имеют право на сон, как я теперь отключусь, снова пить снотворное?! А нервы?!
Однако, когда Гуарази перешел на сицилийский жаргон, сон слетел с Лаки:
– Пахнет жареным, - усмехнулся он.– Знаешь, езжай-ка к пареньку, ты ведь был со мною, когда мы беседовали перед Лиссабоном? Жми, Пепе. Всякая бумажка такого рода может сыграть в будущем серьезную службу нашему делу.
...Макайр открыл дверь, не спрашивая, кто пришел: условный звонок, видимо, помощник, что-то чрезвычайное, иначе в три часа ночи кто б рискнул потревожить, подъезд заперт, портье вооружен, район патрулируется полицией, как-никак Пятая авеню.
Увидав на пороге Гуарази, не сразу вспомнил его, а вспомнив, испуганно отшатнулся.
– Я пришел к вам с добром, мистер Макайр, - шепнул Гуарази.– Не волнуйтесь и разрешите мне пройти в ваш кабинет. Дело в том, что только что объявился мистер Вальтер Кохлер... Он грозит вам разоблачением...
В семь утра Фрэнк Визнер позвонил Даллесу:
– Все в порядке, он сдался. По всем позициям. Теперь мы будем знать, куда обратятся за помощью и Роумэн, и Штирлиц, так что операция абсолютно подконтрольна. Мы проводили их до самолета, ушедшего в Панаму. Их там встретят мои люди, все идет как надо. Через неделю начнем спектакль... Но с Макайром нужно заранее поговорить, чтобы он подыгрывал. Кто это сделает? Вы или я?
Даллес пыхнул трубкой и ответил:
– Вы.
ШТИРЛИЦ, МЮЛЛЕР (Аргентина, сорок седьмой) __________________________________________________________________________
– Группенфюрер, я пришел к вам, чтобы договориться, - сказал Штирлиц, когда они сели к камину в особняке Мюллера; молчаливые л ю д и (глаз нет, алюминиевые монетки, никакого выражения) опустили жалюзи, принесли аккуратно наколотые березовые поленца и, следуя ленивому взгляду Мюллера, исчезли, словно бы их и не было.– Все подлинники документов - у американцев, так что ликвидировать меня, пока мы не кончим собеседование, - неразумно, вы окажетесь под еще большим ударом.
– Вы пришли договориться?– задумчиво повторил Мюллер.– О чем?
– О вашей работе на меня, - ответил Штирлиц.
Мюллер заколыхался в кресле, положил руку на колено Штирлица, ласково его погладил:
– Экий вы, право, фантазер.
– Что
– Хотите представить какие-то компрометирующие меня документы?
– Да.
– Зачем?
– Я уже сказал: чтобы договориться... Кстати, ваши люди нас не прослушивают?
– Теперь нет ни Кальтенбруннера, ни доверчивого идеалиста Гиммлера, кто же даст приказ меня слушать?
– Борман, - ответил Штирлиц.– Нет?
Лицо Мюллера сделалось жестким; он закрыл глаза, сидел неподвижно мгновение, потом сказал:
– Я готов послушать вас, Штирлиц. Будь проклята моя любознательность...
...После разгрома спартаковского восстания, когда Люксембург и Либкнехт были замучены солдатней, представитель русских Советов депутатов товарищ <Карел>, прибывший на съезд рабочих и солдатских депутатов Германии, был арестован и заключен в тюрьму Моабит; то, что произошло с русским представителем в последующие недели, могло показаться нереальным и противоестественным; на беседу с ним приехал адъютант Людендорфа, бывшего начальника генерального штаба, - полковник Бауэр; речь шла о том, как помочь выйти стране из трагического кризиса, вызванного версальскими требованиями союзников, оккупировавших в то время и русский Архангельск, Одессу, Владивосток; следом за Бауэром узника Моабита навестил один из представителей германской индустрии Вальтер Ратенау, которого прочили на пост министра иностранных дел.
– Посол Иоффе, которого вы выслали, - отвечал <Карел> как правому Бауэру, так и центристу Ратенау, - уже внес предложение Москвы: заключение немедленного договора между Россией и Германией. Не наша вина, что лидер социал-демократов Эберт отверг этот план. А он - по моему глубокому убеждению - единственный способен вывести вашу страну из хаоса.
Бауэр на предложение заключенного русского комиссара ничего не ответил; Ратенау задумчиво прокомментировал:
– Но ведь вы понимаете, что договор с большевистской Россией может спровоцировать гражданскую войну в нашей стране: ни армия, ни юнкера не согласятся на альянс с революционерами...
Товарищ <Карел> пожал плечами:
– Если можете ждать - ждите, но иного выхода у вас нет...
– У нас есть иной выход, - сказал генерал Людендорф своим ближайшим помощникам.– Берлин полон русских эмигрантов, их здесь десятки тысяч, в основном офицеры. Они группируются вокруг Федора Винберга, его газеты <Призыв>. Пусть их соберут на конференцию, пусть к ним присмотрятся, мы должны им помочь стать силой: если они вернутся в Москву, союз с белой Россией спасет Германию от хаоса.