Экспансия
Шрифт:
Звяга был из тех старост, которые пришли с земель боярина Кучки. Приближая к себе именно этого человека, я ориентировался на то, что староста Звяга менее остальных был привязан к семье Кучки. После ему был и задан прямой вопрос о том, как Звяга отнесется к тому, что Улита, как и Яким Степанович, будут обижены, мной ли или еще кем, не важно. Ответы мне понравились, а фальши я не заметил.
Это, конечно, не значит, что ее, лжи в словах старосты, нет. Звяга мог хорошо скрывать злые умыслы, ну так и я не передаю ему свою казну. Пока что он только собирает сведения, занимается подсчетом материальных благ. А дальше посмотрим. Будет приносить пользу — пусть остается на руководящем
Уговаривать Арона работать на меня не пришлось. Я забирал все его серебро за то, что поеду выручать Рахиль. Так что купец оставался без средств к существованию. И пока он соглашался работать на меня лишь вынуждено, ничего, скоро у меня будут такие товары, что Арон еще в летописи войдет, как богатейший купец Руси.
Я решил лично отправится за Рахиль. Правда, здесьимеет место быть совмещение миссий, так как по весне мы с воеводой едем в Киев на встречу с митрополитом, да еще и со специальным посланником василевса-императора Византии должны встретится. А от Киева до половецкого Шарукани ближе, чем от Ростова до Новгорода. Вот я и думал сперва отправится за Рахиль, а уже позже, с ней остаться в Киеве и дожидаться воеводу.
— Что ты скажешь мне, брат-витязь Геркул? — спросил я.
— Вооружить и снарядить мы уже сейчас можем три сотни ратников. Хорошо вооружить, не хуже и княжьих дружинников, — несколько горделиво говорил Геркул.
— Где только взять ратников? — пробормотал я задумчиво. — Но продовать брони и оружие не будем.
— Если есть меч да кольчуга, то и найдется тот, на кого это можно одеть, — изрек витязь Геркул.
— Набрать можно молодых да сильных в селениях кучковцев, хоть и тысячу. Тем более, что уже готовилось ополчение, а почивший боярин направлял своих ратников, и те обучали людей, больше отроков, им нынче по шестнадцать лет, но в дружину так и не успели войти, — вполне себе не глупый вариант развития выдал Звяга.
— Они из племени меря? — спросил я.
— Христиане православные, — ответил Звяга.
Я усмехнулся. А хорошо он так меня одернул.
— Витязь-брат, — обратился я к Геркулу. — Займись этим делом, или поставь кого из иноков-братьев заниматься. Пешцев набирать станем, три сотни пока.
— А прокормим? — засомневался витязь.
Я не ответил, а лишь выразительно посмотрел на Арона и Звягу. В их обязанности как раз и будет входить развитие поселений и обеспечение населения всем необходимым. Эту зиму проживем без особых проблем с продовольствием, а вот дальше… Но озимые уже посеяны, яровое зерно для посева в наличии и даже перебирается, выделяя большие зерна. Коровы должны отелиться, свиней решили забивать только на Рождество, и то немного. Да все будет хорошо, если не лениться.
А что касается пополнения в своих рядах, то я бы лишь частично набирал молодежь из местных. Уверен, что стоит немного подождать и уже по весне начнут вновь прибывать люди в Братство. Ну или другой вариант — отправить рекрутеров в Новгород, Ярославль, Курск. Будет столько желающих, что еще докупать станем брони и оружие. Уже то, что я мог сам экипировать своих воинов, говорит в пользу того, что многие захотят прийти. Конкурс можно будет проводить.
Но не я буду этим непосредственно заниматься, своей задачей вижу сказать, как надо, а исполнители должны быть другими. К примеру, на Геркула ложилась работа по сортировке и обучению всех воинов, которые становились «послушниками» — так у нас в Братстве называются кандидаты на приношение клятвы. И такими вот послушниками становились уже сто двадцать три воина. Проявят себя, так и станут братьями, ну, а нет… Так и прогоним, или же оставим в прислужниках, пусть воюют в
Все достаточно должно быть устроено просто и по отработанной в иной реальности системе. Тевтонский Орден, как и другие, находящиеся на территории Прибалтики, поступали таким образом, что у них при малом количестве самих рыцарей-братьев, были вполне себе приличные армии. Кроме тяжелой конницы, у крестоносцев была пехота, которую и я хочу развить. Это не братья, а прислужники. И вполне подойдут на роль тяжелых пехотинцев именно местные, безлошадные. А еще немецкие ордена постоянно привлекали к своим военным делам союзные местные племена, используя их, скорее, как пушечное мясо, пусть и пушек пока нет.
Но полного подражания тевтонцам, или же тамплиерам, не будет. Да и не нужно.
— Все, я ушел, дальше сами. Вам троим нужно так сработаться, чтобы понимать друг друга и смотреть в одну сторону, — сказал я и вышмыгнул из комнаты.
Я проводил совещание, а сам чувствовал себя неуютно, будто не там, где надо, нахожусь. И, нет, не в объятьях Улиты я хотел оказаться, а в мастерской, где сегодня должно было начаться производство бумаги. Этоуже не первые опыты по «изобретению» такого универсального писчего материала, а именно что производство.
Что касается Ули, то… Ничего не понятно, а я решил, что и не стоит в этом разбираться. Самокопание, или эмоции с переживанием — это все от Лукавого. И даже, если бы я допустил подобные терзания, что результата не случилось бы. А если нет результата, то и не нужно. А еще сам себя перестал бы уважать. Не может женщина, будь какая занимать мои мысли больше, чем работа. Ну, побаловались мы в баньке уже три раза, но и всего-то.
Правда, Улита бесится, она-то считала, что я уже прирученный зверек, а здесь нет, все еще дикий, да и на других самок заглядываюсь. Марта не осталась без моего внимания, и вот с ней, как раз-таки, мы не балуемся, а мнем шкуру медвежью так, как завещает матушка-природа, за тем лишь исключением, что не стараемся забеременеть.
Уля рвала и метала, когда поняла, что с Мартой у меня такое плодотворное сотрудничество. Мало того, так чухонка в последний раз так стонала и покрикивала, что я пару раз приостанавливался и осматривал женщину, не зажал ли я ей что-нибудь, не сломал ли какую кость. Уж больно орала она выразительно. Ну, это у Марты проснулась стервозность женская. Мол, смотри, девка боярская, как тысяцкий меня мнет, не чета тебе.
Такой вот получается гарем у одного из иерархов христианского Братства. А позже кто-нибудь раскопает информацию обо мне и будут аргументы в пользу того, что все братья, на самом деле, — грешники и прелюбодеи. Но пока мне на это настолько чихать, что буду продолжать спать с Мартой, щепать за наиболее выпуклые места Улиту. Ну а станут при этом бабы права качать… Я не женоненавистник и никогда не одергивал женщин, не стремился сделать из них свою собственность. Так может в этом времени, где подобное нормально, поступать именно так?
Никто из женщин, пусть это и дочь боярина, мне не указ. Улита, кстати, наказана мной за очередное проявление строптивости и за то, что попробовала оттягать за волосы Марту. И теперь ее, Улиту Степановну, я не хочу видеть к обеду, пусть ест у себя в комнате. Ишьты, хозяйка выискалась! На днях приедет воевода Иван Ростиславович, скрепя сердце, но сбагрю девку.
— Ну, Порсай, как тут дела? — спросил я.
Надеюсь, что именно он в будущем станет мастером по изготовлению бумаги, бумажником… или как еще называется тот, кто создает бумагу. Младший сын Крота оказался и смышленым и рукастым. Таким вот с инженерным мышлением, насколько такое понятие можно употреблять в этом времени.