Экспансия
Шрифт:
— Я так и не понял, что из себя представляет ваше Братство, — сходу, как только прозвучали приветствия, начал говорить Никифор.
Воевода посмотрел в мою сторону, давая понять, что объяснения о сути Братства поручаются мне. Минут пятнадцать я пространно объяснял и рассказывал византийцу о целях, задачах и важности нашей организации, ловя себя на мысли о том, что стремлюсь приукрасить и преувеличить современное значение православного Братства.
— И что, у вас уже более полторы тысячи ратников? — спросил византиец.
Вопросительный взгляд воеводы выражал еще большее недоумение, чем у ромея. Ну, приукрасил
Данное преувеличение численности и возможности Братства было направлено на то, чтобы византиец просто не отмахнулся от организации, как от незначительной и ничего не значащей вещи.
— А почему у вас нет цели участвовать в освобождении Гроба Господня? Нынче защите? — спросил Никифор. — Как каждый христианин о том мечтать должны.
— А мало вокруг нас, Руси, язычников? И разных иноверцев? — вопросом на вопрос отвечал воевода. — Отчего в империи вы не создадите православный орден?
Я тоже хотел задать подобный вопрос. Неужели Византийской империи некуда было бы применить силу, подобную европейским рыцарским орденам? Тут же не обязательно прямое государственное финансирование, такие во организации могут быть и на самоокупаемости.
— Это угроза императорской власти. Лишь на раздробленных землях, таких, как Русь или европейские державы, возможно существование орденов. Там, где сильная власть монарха, нет места для вольницы, — объяснил прописные истины византиец. — Когда монархи в Европе станут более сильными, они объявят войну рыцарским орденам.
Хотя везде есть свои особенности, нюансы. Между тем, разве в империи мало всякого рода не пристроенных в жизни людей? Уверен, что бывших военных, как и просто разбойников, можно было бы соблазнить идеей православного Ордена, поставив организацию под плотный контроль государства, лишь несколько допустив финансирование частным лицам. Впрочем, да, рисков для империи предостаточно.
— Отчего бы вам, а также порфирородному василевсу Монуилу не оказать помощь нашему Братству? Уж если Орден на ваших землях расйенивается, как угроза? Православие может становиться сильнее, — сказал воевода.
Нибилиссим встал со скамьи и начал нервно расхаживать.
— Православие? Здесь в Киеве попрали истинную веру. Как можно самостоятельно объявлять себя митрополитом без согласия константинопольского патриарха? Для того, чтобы выделить автокефальную церковь, нужен томос от патриарха. Все иное — ересь! — с надрывом почти кричал византиец.
В решении показать самостоятельность русского православия я был солидарен с митрополитом Климентом. В конце концов, ни один епископ на Руси активно не стал противиться подобному обстоятельству. Можно было возразить ромею, что константинопольский патриархат сознательно тормозит развитие русской церкви. На Руси так и не стало развиваться иконописание, сильно тормозиться строительство каменных храмов. С другой стороны никто не говорит о том, чтобы Русская Церковь стала полностью самостоятельной. Назначение митрополитами из числа местных священников — важная составляющая и для образования, и для объединительных процессов.
— Если последует помощь Братству от василевса, то как вы за это отплатите? —
— Что может и хочет ожидать от нас василевс? — спросил воевода.
Было видно, как ухмылка проскользнула на лице византийца.
— Мой василевс хотел бы видеть русских православных воинов, например… — Никифор сделал вид, будто задумался. — в Египте. Вы знаете, где это находится?
— Василевс Мануил хочет русскими руками захватить житницу для всего арабского мира? А еще захват Египта и контроль поставок зерна сделает державы крестоносцев более сговорчивыми перед волей императора ромеев? Но, разве тысяча или две тысячи воинов способны покорить Александрию и Каир? — сказал я, вызывая удивление и у византийца, и у Ивана Ростиславовича.
— Откуда ты, брат тысяцкий, столь много знаешь о делах в Палестинах? — спросил меня воевода.
— Было у кого спрашивать в Берладе. Там живут даже бывшие крестоносцы, — соврал я. — Но предполагаю я еще иное. Скоро начнется новый Крестовый поход. Полчища воинов с крестами обрушатся на деревни и города империи Комнинов, будут бои, Константинополь будет под угрозой. А придет время и если у Мануила не будет сына, так крестоносцы, ведомые Венецией, захватят Вечный город на Востоке.
— Это… прорицание? Или ты пугаешь меня? — ошарашено спросил византиец.
— Предупреждение… — сказал я.
Нужно было посеять зерно, чтобы когда европейцы пойдут в новый поход, Мануил, а я надеюсь он узнает о моих словах, воспринимал происходящее, как пророчество от какого-то русича. О готовящемся Крестовом походе не может не знать Византия, так что сказано было в пору и зернышко проросло.
Никифор молчал, было видно, что он решается что-то рассказать, но сомневается. Мои слова ошарашили и Никифора и воеводу. Так что разговор продолжил я, несколько уйдя от темы пророчества.
— Если русское Братство приняло бы участие, то где набрало бы еще воинов? — спросил я.
— Империя выделит — ответил византиец нехотя.
И тут меня осенило, чего именно хочет добиться император.
— Под именем русского православного Братства василевс хочет совершить свой Крестовый поход? А если пойдет что-то не так, и начнутся ссоры с крестоносцами, то виновата не империя, а русичи? — высказал я свои догадки.
Как после этого не уверял византиец, что на самом деле все не совсем так, было понятно, что Мануилу было бы выгодно иметь в своем распоряжении тех, на кого можно было бы сослаться, объявить безумцами и «умыть» руки, якобы не при делах. А что получила взамен Русь, кроме враждебности со стороны Западной Европы?
— А не хочет империя помочь Руси решить проблему с половцами, хоть бы и для того, чтобы восстановить торговлю по Днепру? — спросил я.
— Ну, не настолько же вы будете важны василевсу! — чуть ли не рассмеялся византиец.
Подобная реакция Никифора не понравилась воеводе, да и я в восторг от насмешек ромея не пришел.
— Когда прибудет помощь от василевса, тогда и мы будем смотреть, как и где участвовать в делах империи и нужно ли нам это! — решительно, вставая со своего места, сказал воевода. — На том мы расстанемся. И я не забыл, что ромеи Владимирко Галицкому помогали, недругу моему.