Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
На горизонте полыхало солнце.
Бёртон смахнул с лица муху и затенил глаза.
— Бисмалла! — воскликнул он. — Ты только посмотри на его размер!
— Мираж? — прищурился Суинбёрн.
— Нет, Алджи. Это оно. Озеро!
— Укереве? Ты уверен? Скорее похоже на море! Возможно, мы пересекли Африку — или сделали огромный круг!
Бёртон внимательно оглядел ландшафт, обращая внимание на каждую топографическую деталь, быстро подсчитал в уме и сопоставил с тем, что уже знал о местности на юго-запад, вокруг озера Танганьика.
— Теперь я понял, что он был прав, — прошептал
— Но я не хочу, чтобы он был прав! — возразил Суинберн. — Спик этого не заслужил!
Они пошли дальше, на запад.
Земля поднималась и опускалась, опять и опять, и катилась к туманному горизонту. Далекие снежные пики таяли в насыщенном влагой воздухе, их темно-зеленые подножья становились бледно-голубыми, сливаясь с небом. Изрезанные белые вершины как бы плавали над ландшафтом.
Суинберн пришел в восторг.
— Чудесно! — воскликнул он, подпрыгивая и размахивая руками. — Снег в центре Африки! Никто не поверит!
— Наша цель! — объявил Бёртон. — Лунные Горы.
— Вау! Не хотел бы я опять оказаться там, — тихо сказал Сиди Бомбей. — Но я должен, потому что иду с тобой, и я уверен — ты хорошо заплатишь мне.
Пала еще одна лошадь. Теперь уже все шли пешком, багаж разделили среди оставшихся животных, которых осталось совсем немного. Бёртон подумал, что совершенно непонятно, как он вернется обратно в Занзибар.
Они шли вперед, и теперь деревни предлагали им еду и оружие. Слово, как дикий огонь, разлетелось по всем землям между озером и горами, и сейчас воздух сотрясался от непрерывного грохота барабанов — низкого, зловещего и угрожающего.
— Не думаю, что мы застанем Спика врасплох, — прокомментировал Суинберн.
В одном из деревень п'хази привел их в хижину, в которой лежали четыре стонущих человека. С них содрали кожу, в некоторых местах обнажив кости, и было ясно, что никто из них не выживет.
— Эти воины напали на людей мистера Спика, — перевел Бомбей, — но ходячие джунгли убили многих. Вау! В этой деревне уже умерло пятеро, и п'хази говорит, что в следующей, Кагару, вообще не осталось мужчин: там была большая битва.
— Как далеко Спик? — спросил Бёртон.
— Он говорит, что злой музунго мбайа в четырех деревнях впереди.
— Сегодня нам уже не поймать его. Спроси, можем ли мы остаться на ночь?
П'хази разрешил, и британцы проспали всю ночь под бой барабанов, врывавшийся в их сны.
Утром женщины пропели воинственную песню, и экспедиция опять отправилась в путь. Бёртон, Суинбёрн, Траунс, Спенсер, Бомбей и двадцать ваниамбо вышли из деревни и пошли по болотистым равнинам, усеянным скругленными холмами, на вершине каждого из которых росли зонтичные кактусы. Сопровождаемые легионами москитов, они пробивались через высокую траву, распугивая стада буйволов.
К полудню они добрались до Кагару, устроившейся напротив узкого языка джунглей. Деревня оказалась наполовину разрушенной и наполненной голосящими женщинами. Как и утверждал п'хази, все мужчины были убиты.
Бомбей — от имени Бёртона — пообещал
Экспедиция отдохнула, слегка подкрепилась и приготовилась двигаться дальше.
— Квеча! — крикнул Бёртон. — Пакиа! Опа! Опа!
Ваниамбо собрались на краю джунглей. Один из них протолкнулся через растительный барьер на тропу за ним. Внезапно он завыл и вылетел обратно, взлетев над головами своих товарищей и обливая их кровью. Потом шлепнулся на землю и затих.
— Что за... — начал было Траунс, но отшатнулся назад, когда прусское ходячее растение вырвалось из подлеска и бросилось на воинов. Покрытые шипами усики били по людям, как бичи, разрывая кожу; брызнула кровь. Ваниамбо закричали от нестерпимой боли; их плоть разрывали и резали. Сиди Бомбей подпрыгнул в воздух и исчез среди деревьев. Женщины в ужасе закричали и разбежались. Траунс инстинктивно выхватил пистолет, направил на растение и нажал курок. Ничего не произошло. Он с отвращением отбросил оружие и выругался.
— Прекрати! — крикнул Суинбёрн, схватил копье и, бросившись вперед, воткнул его в середину омерзительного цветка. Кончик вонзился в живот водителя, но тот не обратил на него внимания. Колючий отросток стегнул поэта по лбу и отбросил далеко назад, капки крови брызнули на лицо Суинбёрна. Он ударился о стену разрушенной хижины, которая обрушилась от удара, похоронив поэта под палками и сушеной грязью.
Ваниамбо отчаянно сражались, сгибаясь, увертываясь, ударяя копьями и отскакивая назад. И падали друг на друга, покрываясь кровью, своей и чужой. Потом вскакивали и сражались опять. Они бросали в растение копья до тех пор, пока весь огромный куст не ощетинился древками. Но, несмотря на все их усилия, растение продолжало метаться взад и вперед, а пруссак, сидевший в цветке, яростно кричал что-то неразборчивое.
Бёртон оглянулся, пытаясь найти поблизости какой-нибудь огонь — поленья, горящие под каким-нибудь горшком, все, что угодно, чем можно было бы поджечь растение — но не было ничего. Тогда он подхватил копье и принялся кружить вокруг монстра, пытаясь найти просвет, через который можно было бы ударить пруссака в голову. Он приблизился слишком близко; толстая липкая ветка ударила его по торсу, разорвав рубашку и выдрав длинную полоску кожи из груди. Он покачнулся и упал на колени.
— Назад, босс! — протрубил чей-то голос.
Завернутая в ворох одежды масса пронеслась мимо Бёртона и прыгнула на извивающееся растение. Герберт Спенсер приземлился на верхушке водителя и его немедленно оплели колючие отростки. Разъяренные ветки мгновенно сорвали с него одежду и полиметиленовый костюм, а толстый завиток яростно хлестнул по нему; его шипы оставили глубокие царапины на латунном теле.
Однако философ, не обращая на удары внимания, вонзился правой рукой в мясистые лепестки. Три металлических пальца скользнули к лицу водителя. Человек в ужасе закричал, растение содрогнулось, но два пальца Спенсера уже нашли его глаза, со страшной силой прошли через глазницы и вошли в мозг. Ходячее растение затряслось. Бёртон подбежал к нему и ударил пруссака в шею, перебив позвоночник. Усики растения упали, по стеблю прошла дрожь и оно замерло.