Экспедиция
Шрифт:
Они были похожи, поняла Катеринка, которая тоже стеснялась говорить о своих чувствах и общаясь с людьми надевала на лицо дежурную улыбку. После истории с хомяками с Катеринкой случилась истерика, и Андрей просидел с ней целый час на полу спортивного зала. Метод подействовал: Катеринка перестала давиться слезами и слушала очень внимательно, время от времени всхлипывая..
Пассивная защита
Андрей был предельно откровенен, рассказывая о том как весь год ждал родителей, весь год мечтал кинуться к отцу на шею и пообещать что угодно, лишь бы его забрали домой… А когда они приезжали, понимал, что не должен так поступать,
…Олег молча кивал, отвечая на вопросы, сыплющиеся как драже из разорванного пакетика, которым мальчик хрустел, не чувствуя вкуса. Мать не унималась, словно её вопросы могли что-то изменить, словно могли помочь. Хорошо ли их здесь кормят, теплое ли у него одеяло, высыпается ли он, есть ли у него друзья, часто ли их выпускают гулять, справляется ли мальчик с заданиями, не слишком ли устаёт…. Олег кивал и улыбался изо всех сил. Да, он справляется с учёбой. И одеяло у него тёплое, и подушка мягкая, и кормят здесь вкусно, и друзей у него много. Но разве может тёплое одеяло заменить дом, а друзья заменить родителей?
Много дней он будет перебирать в памяти мамины слова, лакомиться ими как драже со смешным названием «морские камешки», много дней будет слышать её голос с нежными нотками беспокойства: «До свиданья, Олежек, мы приедем, через год. Ты ведь не будешь скучать?». А потом перестанет — вспоминать о том, чего нет. И через год дежурно поздоровается с оторопевшими от такого приёма родителями, равнодушно поблагодарит за гостинцы и подарки, и будет равнодушно кивать, отвечая на вопросы.
Он чуть было не назвал себя Олегом и вовремя прикусил язык, но Катеринка подумала, что у Андрея сдавило горло, и детское имя осталось непроизнесённым. Ффух… Чуть не проговорился. Страшно подумать, что было бы, если бы они узнали, что летят с Олегом Бабаниным. Выкинули бы с поезда на полном ходу, усмехнулся Андрей.
После Катеринкиного срыва капитан был с ней подчёркнуто внимателен и называл по имени. Обращение к человеку по имени один из способов конструктивной обратной связи, ключ доступа. Катеринка была аудиалом, то есть верила ушам, а не глазам. Андрей хвалил её и ставил в пример Кисловой, которую с трудом удавалось загнать в спортивный зал: «Надежда! Сколько это будет продолжаться? Ты скоро в дверях не поместишься! А вот Катеринка занимается без понуканий».
Астрофизик скучно кивала и дежурно обещала заниматься.
Пассивная защита, уход от контакта, резюмировал Андрей. Кислова, похоже, знакома с приёмами защиты от манипуляторов. Хотя какой из него манипулятор? Интересно, справилась бы она с Волокушиным? Димка манипулятор ещё тот. Мастер игры.
От похвалы капитана Катеринка расцветала как утренняя роза. Метод работал. О том, как «работает метод» на самом деле, Андрей не догадывался. Мысль Катеринки развивалась совсем в другом направлении: капитан выбрал её, одну из всех, он был с ней откровенным, гладил по волосам и утешал, когда другие посмеялись бы. Мама никогда не гладила, а Андрей… Девушке хватило этой толики внимания, которое она приняла за любовь.
— А нам с Леоной нравятся все, — улыбнулась Кэли. — Все одинаково. Берни помогает в оранжерее. Хотя мы справляемся без него. Легко. А он приходит после вахты и помогает. И Надя помогает, на кухне. Готовить не умеет ничего. Мы с Леоной её учим, и теперь она вместо
— А что у тебя с капитаном? — вскинулась Катеринка, и Кэли физически ощутила, как концентрировалось её биополе и стало упругим, словно резиновый мяч, которым они с Леоной играли в детстве. — Он с тобой… дружит? И давно?
И снова Кэли её не поняла.
— Со мной. И с Леоной. Со всеми. Он же капитан. И ты с ним дружи. Ты же всех ненавидишь, и Берни, и Юза, и Леха… А они тебя — нет. Они к тебе нейтральны, а у тебя скрытая агрессия.
— У кого агрессия? У… у меня? — Катеринка задохнулась от возмущения. — Да я вообще никого не трогаю, я даже не разговариваю ни с кем!
— Вот-вот. Не разговариваешь, не смотришь в глаза. По непонятным причинам испытываешь неприязнь к чудесным людям, которые рядом с тобой. Им ничего, а тебе от этого плохо. Этот вид агрессии называется бумеранговым, он ведёт к саморазрушению. Ты подумай. Иначе это будет твой последний полёт. Не полетишь больше.
Оставшись одна, Катеринка вытерла слёзы и не разрешила себе плакать. На «Сайпане», оказывается, собрались чудесные люди. И только она, Катеринка, изгой.
Часть 9. Солнце Эльгомайзы
Предположения
— Процион Эльгомайза спектрального классаF5 IV — система из пяти звёзд Малого Пса. Процион — от греческого «про кион», что означает «перед собакой». Он предшествует восходу Сириуса, «собаки солнца», как его называли шумеры. Эльгомайза искажённое арабское аш-ши'ра ал-гумайса, Сириус, проливающий слезы. Светимость восемь солнечных. Один из спутников — белый карлик, умирающая звезда, светимость одна тысяча Солнечной, период обращения сорок лет… Кислова, что вы всё время пишете? Пять минут послушать не можете! — разорялся Андрей, понимая, что Кислова знает о Проционе больше, чем он сам, и ей просто скучно.
А ноги уже несли его через всю кают-гостиную, к креслу, в котором уютно устроилась астрофизик. В соседнем кресле дремал биолог и даже, кажется, похрапывал. Взбешенный капитан вырвал у Нади из рук блокнот и теперь разглядывал карандашный набросок длинноухого пса, мордой лица напоминающего самого Андрея. Под картинкой значилось: «Сэйриос» (греч. «ярко горящий»). Рядом крутилась (у Нади очень смешно получилось изобразить эту крутню) мелкая шавка с потешными ушами. Надпись под шавкой гласила: «Эльгомайза Барнс».
Андрей молча вернул блокнот и молча вышел. Уши полыхали огнём. А ведь правильно всё, Большой и Малый пёс, Сириус и Процион, капитан и первый помощник. Они с Барнсом собаки. А он-то, дурак, распинался перед ними битый час… Экипаж, мать их… Он как-то сразу простил Наде её дерзкий рисунок. Таланту прощают всё. Биолога хотелось законопатить в бочку и пустить в открытый космос, как в сказке о царе Салтане.
Выключив гравиполе, Сайпан» кружил над планетой на магниэновых двигателях, постепенно сужая витки и подрагивая чуткими, как у бабочки, «усиками», улавливающими границы и величину магнитных полей, скорость воздушных потоков и разницу температур на дневной и ночной поверхности планеты. Предположения земных астрофизиков (впрочем, они бы всерьёз обиделись, узнав, что их прогнозы Андрей искренне считал предположениями) подтвердились с поразительной точностью: атмосфера планеты была кислородной, а температура поверхности соответствовала земной.