Экспедиция
Шрифт:
Лабрадора он купил, когда окончил биофак вильнюсского университета и снял недорогую квартиру в пригороде, где он был хозяином, а значит, мог делать что угодно. Бывшие однокурсники приводили к себе девушек, устраивали вечеринки, у них частенько ночевали друзья. Юозас друзей в дом не приглашал (лабрадор не любил чужих, и Юозас не мог равнодушно смотреть, как щенок, забивался под стол и ждал, когда гости наконец уйдут), к вечеринкам и девушкам был равнодушен. Он ещё встретит ту, с которой проживёт жизнь, вырастит детей, а может даже внуков. Она не из тех, кто ходит на
Он назвал щенка Гинтари, янтарь. Вдвоём они ездили на озёра, где наперегонки носились по окрестностям, плавали и охотились за утками. Вернее, охотился Гинтари, а Юозас с волнением наблюдал за другом. И собирался купить охотничий дробовик, чтобы охотиться не понарошку, а всерьёз.
— Вернусь из экспедиции, поедем с тобой на охоту, — пообещал питомцу Юозас. Пёс ответил грустным взглядом. Ну как ему объяснить, что отказаться от поездки в Западную Африку Юозас не может, просто не может!
— Я приеду. Я вернусь и буду с тобой, — убеждал щенка Юозас, а тот обнимал его за шею тёплыми лапами, и тыкался носом в ухо, и тихонько скулил Лабрадоры обладают невероятной интуицией.
— Не плачь. Никто тебя не собирается бросать, поживёшь у мамы с папой, они согласились, они тебя будут любить и кормить. Ты вырастешь и станешь большой собакой, и мы с тобой поедем на озёра. Маленьким щенкам охотиться нельзя, можно только взрослым, — пошутил Юозас.
В Западную Африку он улетел с тяжёлым сердцем.
О лабрадорах говорят, что они самые преданные собаки в мире. Они очень эмоциональны и общительны, поэтому с трудом переносят разлуку. Гинтари не перенёс. О нём заботились, кормили, чесали за ушами, гладили по лобастой голове, водили на прогулки. Щенок равнодушно смотрел на еду, равнодушно принимал ласку, и целыми днями сидел у окна, положив на подоконник широкие лапы. Гинтари ждал хозяина. Когда же он придёт? Когда же?..
Менуэт Боккерини
Он вернулся через три месяца. С порога засвистел менуэт, и удивился, — тишине, которой встретила его квартира. А он-то ждал — визгливого щенячьего лая, цоканья когтей по паркету, слюнявых собачьих поцелуев, от которых придётся уворачиваться…
Мать бестолково пыталась объяснить, что щенка нормально кормили, нормально содержали, раз в месяц купали в пене детского мыла, скармливали ему витамины, которые прописал ветеринар. Юозас остановившимися глазами смотрел на коробку с щенячьими игрушками. Кожаная сандалия (вторая растерзана в клочья, когда у Гинтари резались коренные зубы). Мяч-пищалка в резиновых игольчатых пупырышках. Липовые палочки, на которых остались следы его зубов. Завязанный на несколько узлов кожаный пояс, который щенок забавно грыз, целиком запихивая в пасть. Мать не смогла их выбросить. Потому что любила Гинтари, забавного толстого увальня с янтарными глазами.
— Я утром встала, смотрю, он на подоконнике, как с вечера лежал, так и лежит, и в окно смотрит. Тебя ждёт. Я позвала, а он… он застыл уже. Умер. На подоконнике. — Мать заплакала,
Они умеют любить. Гинтари его любил, не захотел без него жить. А Юозас любил биологию, без которой тоже не мог жить. Он выбрал биологию. А Гинтари выбрал смерть.
— Что ж ты не дождался меня, хороший мой… Сейчас бы поехали на озёра, ты бы там бегал, фыркал, шлёпал по воде тяжёлыми лапами, вспугивая лягушек. Ты был бы уже большим. Я так и не увидел тебя большим, Гинтари! А помнишь, как ты прибегал ко мне на музыку Боккерини? Мы с тобой любили этот менуэт…
Киндзюлис принялся насвистывать мелодию… и явственно услышал цоканье когтей. Зажмурился и заткнул уши пальцами, пережидая слуховую галлюцинацию. А когда открыл глаза, перед ним плясало синее пламя. Биолог боязливо отодвинулся. Пламя среагировало, распалось на огоньки и… приняло форму собаки. Лабрадора! Перед ним был его Гинтари, взрослый, красивый. Светло-синий.
— Гинтари? Это ты? — несмело спросил биолог, на секунду поверив в существование душ.
Юозас непроизвольно протянул руку, и огоньки приблизились. Звёздный «хвост» радостно молотил по ногам, не обжигая. От «пса» волнами исходило дружелюбие. Гинтарис…
— Что же нам с тобой делать? Мне через три недели улетать… У меня же сердце разорвётся!
Звёздный пёс исчез, огоньки рассыпались, рисуя незнакомые созвездия.
Надо Кислову взять с собой, она определит, где это, подумал биолог, придя в себя.
Часть 14. Девочка Рая упала с сарая
Что-то происходит...
Андрей видел, что с Киндзюлисом что-то происходит. И решил, что это из-за «картошки», за которую биолог получил выговорешник, как выразился Мишенька.
Кэли с Леоной ловили новых кузнечиков и ящерок, Катеринка взяла на себя кухню, Надя Кислова каждое утро садилась в космокатер и взмывала в облака. Механик занялся наконец двигателями: через месяц лететь, а бережёного бог бережёт, как известно.
Дождавшись, когда капитан в сопровождении «сопровождающего» и обоих боевых операторов отправится на втором катере исследовать зоны полюсов, биолог испарялся с корабля и уезжал на пустошь, где, наплевав на запрет капитана, спускался по верёвочной лестнице в чужой звездолёт, испытывая странное чувство. Такое чувство, словно его здесь ждали, и он приходил каждый день, он ничего не мог с собой поделать.
Сидел на неудобном полу, уперев подбородок в колени, смотрел на пляшущие голубые огоньки и рассказывал — об экипаже, об экспедиции, о долгих месяцах полёта. О родной Лаукуве с её зелёными лугами и звёздными ночами. О серебряном свете луны.