Эксперт № 03 (2014)
Шрифт:
— Интересно, вписываются ли эти цели Петра Первого в христианскую концепцию власти?
— Наверное, вписываются, потому что главная задача государя — защита своего народа. А это можно было сделать, лишь создав сильную армию и вооружив ее собственным современным оружием. И хотя Петр допустил сильное ущемление самостоятельности церкви, что впоследствии сказалось негативно на всей системе общественных отношений, в военно-политической сфере он обеспечил России мир и независимость. С петровского времени на Россию никто не нападает — кроме шведов и турок, которых то и дело натравливали на нас англичане и французы. Но каждая такая война оканчивалась новым расширением российской территории, усилением могущества России. С ней не справились даже полчища Наполеона, покорившие всю континентальную Европу. И когда в середине девятнадцатого века англичане и французы вместе с турками высадились в Крыму, никакого серьезного ущерба России они нанести не смогли. Более того, сами еле унесли ноги, до сих пор с ужасом вспоминают эту войну. А ведь основные силы
— Получается, что внешняя экспансия чуть ли не навязывалась России извне. Не противоречило ли такое расширение территории и превращение в империю ее собственным стратегическим интересам, той же экономике?
— Действительно, Россия — одно из немногих государств, которое в принципе не нуждается в экспансии. Уже Екатерина Вторая ощущала нежелательность дальнейшего увеличения территории. Но делать это приходилось из геополитических соображений: чтобы выйти на естественные границы, ликвидировав такие разбойничьи «карманы», как Предкавказье, Крым или казахские степи. Не имея возможности вести хозяйство, население этих областей промышляло разбоем и работорговлей — весьма прибыльным бизнесом, опустошавшим русские земли с древнейших времен до конца восемнадцатого века. И когда черноморские и каспийские берега закрепились за Россией, произошло чудо: некогда безлюдные области расцвели на глазах, население выросло многократно. На месте убогой рыбацкой деревни возникла Одесса, крупнейший порт Восточной Европы, вырос Ростов-на-Дону, стали бурно развиваться кубанские и ставропольские земли. А Кавказ? К примеру, число грузин, армян, других народов веками не выходило за рамки нескольких сотен тысяч, регулярно подвергаясь резне со стороны персов, турок или горцев. В 1800 году, когда Грузия вошла в состав России, ее население составляло 675 тысяч человек, через полвека удвоилось, а к 1913 году достигло 2,6 миллиона. Аналогичную динамику показывали соседние народы.
— В шестидесятых годах девятнадцатого века один из царских министров писал, что окраины империи богатеют, в то время как население центральных губерний, наоборот, беднеет. Значит, таков удел России — «кормить» окраины ради собственной безопасности?
— В такой плоскости вопрос никогда не ставился: кормить — не кормить. Это слишком поверхностный подход. Вот сейчас американцы сколько сил и средств положили, чтобы переманить на свою сторону бывшие республики Советского Союза. Многие, даже единоверные Украина и Молдавия, отвернулись от нас, но все пристально следят, как поведет себя Россия. Потому что мы мощный цивилизационный центр, при известных условиях становящийся неотвратимо притягательным для окрестных народов, прежде всего в экономическом отношении. Просто сейчас Россия находится в фазе упадка. Но по сути своей русские — имперский народ. И мы будем не только кормить, но и проливать кровь за своих соседей, если они позовут нас как своих собратьев. В свое время Петра Первого ругали за то, что он, присоединив кучу иноземцев, заставляет теперь русский люд защищать их от врагов — притом что те неблагодарны и презирают русских. Но в христианской парадигме это и бессмысленно — ждать благодарности, потому что это нарушает принцип служения. Зато со временем такое жертвенное отношение создает эффект семьи: люди проникаются доверием к тем, кто им помогает не притворно, не ища своей выгоды. Кавказская Дикая дивизия безупречно воевала на фронтах Первой мировой. А среди всех командующих кто оказал безусловную поддержку Николаю Второму в роковые дни марта 1917-го? Только двое: немец Алексей Эверт и азербайджанец Гусейн Хан Нахичеванский. Именно так называемые инородцы оказываются самыми преданными хранителями имперского начала. Вообще, в мире совсем немного имперских наций. Имперских не в английском смысле этого слова, а в христианском римском, или византийском, когда в государственности нравственно-культурное, этическое начало имеет безусловное первенство над национальным, этническим.
— То есть смысл империи, построенной Романовыми, был еще и в безопасности глобальной, в христианском служении соседям? Тогда понятно, почему Николай Второй предлагал создать мировую систему коллективной безопасности. Обычно эта его инициатива кажется отвлеченной от реальной политики.
— На самом деле это была давняя традиция русской дипломатии. Еще Александр Первый, на волне победы над Наполеоном ставший самым влиятельным правителем континентальной Европы, сформулировал принцип христианской политики, создав вместе с Австрией и Пруссией так называемый Священный союз. В его уставном тексте прямо сказано, что вступившие в Священный союз государи соединены узами неразрывного братства, а их подданные считают себя «как бы членами единого народа христианского». Создавалась коллективная система взаимного служения. К этой системе примкнула вся Европа, кроме Турции и папы. Но она рассыпалась, потому что в Британии и Франции у власти стояли буржуа, которые вели свою игру. Вскоре к ним присоединились немцы и итальянцы, стремившиеся наверстать упущенное за годы национальной раздробленности. На эгоистические интересы прекрасно легла соблазнительная идея национализма: братство братством, но есть немцы, а есть славяне. Кстати, немцы были главными противниками и инициативы Николая Второго.
— В инициативе Николая Второго был хоть какой-нибудь
— Она была абсолютно прагматична. Николай предложил создать систему, основанную на принципе невмешательства и международного разрешения конфликтов, справедливо считая, что невозможно победить и навязать свою волю в ситуации, когда выстроен баланс международных сил. Именно такая система и легла в основу Организации Объединенных Наций — но после того, как в пожаре двух мировых войн погибли десятки миллионов людей. В начале двадцатого века немцы уповали на новые технологии, рассчитывали воспользоваться технологическим скачком для достижения фатального военного преимущества, создать оружие нового поколения, которое другие просто не успеют поставить на вооружение, — и одержать быструю победу. Они вложили все свои ресурсы в перевооружение армии, в новейшие образцы бронетехники, тяжелой артиллерии, в подводные лодки и авиацию. Царские инициативы выглядели для них издевательством, и кайзер Вильгельм Второй в гневе сказал, что его кузен Николай, видимо, сошел с ума. А на самом деле царь оказался весьма проницательным политиком.
Враги России
— Одно из самых сильных впечатлений от выставки связано с тем, кого она объявила врагами России. Вместе с Разиным и Пугачевым ворами названы декабристы. Честно говоря, это шокирует. Хотя бы потому, что они были патриотами, воевали с Наполеоном и даже на каторге переживали о том, как идут дела у России на Кавказе или в Польше.
— Дело в том, что у всех таких деятелей, будь то самозванцы, Стенька Разин, декабристы или большевики, есть две общие черты. Прежде всего это обман. Вся привлекательность этих протестных движений основана на полуправде, на дезинформации и лукавстве — без этого никто за ними не пойдет. И второй момент — поразительная, наивно детская безответственность их вождей, откровенный политический авантюризм. Возьмем тех же декабристов. Под какими лозунгами они выводили войска на Сенатскую площадь? За государя-императора Константина и некую конституцию, под которой большинство солдат понимало… жену Константина! А на что они рассчитывали в случае успеха?
— Да, узнай солдаты о замыслах цареубийства, декабристам бы не поздоровилось.
— Берем проект манифеста несостоявшегося «диктатора» декабристов Сергея Трубецкого, читаем под пунктом шесть: «Упразднение постоянной армии». Что это значило бы для России, нетрудно представить. Потом эти же черты проявятся у народовольцев, у революционеров начала двадцатого века: обман и авантюризм. Ведь большевики пришли к власти под одними лозунгами, а реализовали совсем другие. Это был обман, возведенный в систему, авантюризм настолько высокого градуса, что неизбежно приводил к катастрофам. Неудивительно, что такие «антисистемные» движения всегда пользовались благосклонностью и щедрой поддержкой со стороны политических конкурентов России.
В то же время с точки зрения макроисторического анализа тираноборцы — любопытный феномен. Здесь, конечно же, есть элемент жертвенности и благородства: эти люди, как правило, рисковали собой, часто погибали в борьбе за свободу — самое ценное, что есть у человека, причем у христианина тоже.
В манифесте несостоявшегося «диктатора» декабристов Сергея Трубецкого читаем:«Упразднение постоянной армии». Что это значило бы для России, нетрудно представить
— Но что они понимали под свободой?
— С точки зрения государства подлинная свобода возможна только там, где люди ограждены от скрытого манипулирования властью. В этом смысле мне всегда импонировало византийское отношение к монархии: только тот правитель считается истинным государем, который использует свою власть для охраны свободы своих подначальных. В противном же случае он беззаконный тиран. Такого понимания не было ни в средневековой Европе, ни в России. Это позднеантичная модель, к которой средиземноморская культура шла долгие века: архаические царства, с их частнособственническим представлением о государственной власти, сменяли демократические режимы, которые вырождались либо в охлократию, либо в олигархию. И как реакция на это вырождение возникала новая, монархическая, демократия, которая оказывалась наиболее стабильной формой государства.
— Почему?
— Потому что появлялся человек, который нес личную ответственность за политические решения. Таков был Август, архетип императора. Позже, со времен Константина Великого, на эту модель гармонично легла идея христианского жертвенного служения. В Европе происходит тот же процесс, только с запозданием на пару тысяч лет. Сначала на руинах античного мира растут «приватизированные» варварскими кланами племенные государства, которые медленно превращаются в полноценные монархии. Затем, часто через фазы охлократических диктатур и олигархий, образуются конституционные монархии или президентские демократии. Это, по сути дела, монархические режимы, ограниченные выборной системой. Если вы видели инаугурацию американского президента, то фактически видели возведение на трон нового императора. Система эта более или менее стабильна, однако, с христианской точки зрения, в ней есть лукавство: такой «избранный монарх» несет ответственность за свои дела не перед Богом, а перед теми, кто обеспечил его избрание, и именно этим лицам или группам лиц принадлежит власть. Но они вообще ни перед кем не несут ответственности и фактически используют государства и народы в своих интересах.