Эксперт № 15 (2013)
Шрифт:
Маленькая деталь. Одиозный 63-й приказ был подписан 5 марта 2010 года, меньше чем через два месяца после выхода постановления правительства, которое мы упоминали выше, давшего возможность БЦБК возобновить работу. Нечастый пример сбоя в работе властной вертикали.
Отдельный вопрос — как безопасно утилизировать миллионы тонн накопленных комбинатом отходов. Сегодня в окрестностях комбината на картах покоится 6,5 млн тонн лигнина и золы (от сжигания лигнина и угля). Конечно, лигнин — это не ртуть, свинец или мышьяк, всего лишь четвертый (из пяти, пятый — низший) класс опасности промышленных отходов. Тем не менее это органический минеральный «студень», содержащий хлор и серу. Пока он лежит в картах, лигнин не представляет опасности, если же попадет в природу, то нанесет ей существенный ущерб.
Мы привезли баночку лигнина в редакцию. Этот «свежий» лигнин из варочного цеха, не вполне идентичный захороненному в картах, не вызвал у нас отвращения — темно-бурая густая субстанция с резковатым
Пока на предприятии решают эту проблему не мудрствуя лукаво: первая, самая старая карта, засыпается полутораметровым слоем промышленных отходов. По словам Грачева, в процессе засыпки бетонными фрагментами была нарушена герметичность карты, и вредные вещества начали просачиваться в подземные воды. Ученые-лимнологи согласны с тем, что разбираться с этой дурью надо на месте — погрузка и транспортировка шлам-лигнина в подобных объемах технологически невозможна. Коллега Грачева, замдиректора Лимнологического института Александр Сутурин , выдвинул изящную идею обезвреживания содержимого карт, предложив смешать лигнинный «студень» с золой от сжигания угля. Зола содержит ионы железа, которые улавливают сероводород, а углеродные частицы сорбируют хлорорганику. К тому же вся эта масса дегидрируется: высвобождаемую воду после доочистки угольным сорбентом можно отправлять на очистные комбината. А оставшуюся на картах обезвоженную плотную зольно-лигнинную смесь уплотнять и засыпать глиной и грунтом. Ученые предлагают обкатать технологию, проведя опытную рекультивацию по описанной схеме на седьмой, самой высокой карте, подверженной наибольшему риску разрушения в случае возникновения крупного селя (вся окружающая Байкальск территория находится в зоне селеопасности, последний крупный сель случился в 1970 году, он разрушил все мосты в округе и смыл полтора километра автодороги в районе реки Солзан).
Ну а будущее всего бассейна Байкала лимнологи связывают с развитием туризма. Специально подчеркивая, что нынешний, преимущественно «дикий» туризм по своему негативному воздействию на природу немногим лучше стоков и выбросов БЦБК. В озеро сбрасываются неочищенные фекалии с туристических судов типа «Ярославец», рассчитанных на 5–10 туристов, — летом по Байкалу курсирует порядка четырех сотен таких суденышек. Это чревато вспышками кишечных инфекций. На дне Байкала скопились тонны мусора — затонувшие машины и корабли, старые баржи, брошенные сети. В этих сетях запутывается и погибает рыба. Гигантская проблема — скопища бытового мусора по берегам озера и на острове Ольхон. «Правительство запрещает сжигать отходы в центральной зоне, но я не вижу ничего лучше сжигания этого мусора, например, на Ольхоне, при условии улавливания вредных примесей», — говорит Михаил Грачев. А вообще, цивилизованное существование человека на Байкале и рядом с Байкалом академик считает сложной многогранной задачей. «Нужен омбудсмен по Байкалу», — заключает он.
Байкальск от Иркутска отделяет 134 километра федеральной автотрассы М55, значительная часть пути приходится на жесткий серпантин по прибайкальским сопкам
Фото: Виталий Волобуев
Рассыпанная идентичность
Туризм в качестве главной альтернативы для Байкальска поддерживают и власти (город включен в состав особой экономической зоны туристско-рекреационного типа «Ворота Байкала»). В правительстве Иркутской области заявляют, что в год город уже посещает до 200 тыс. человек. Нам эта оценка кажется слишком оптимистичной — вероятно, стоит говорить о количестве посещений, а не уникальных посетителей. Основной пик приходится на зимний сезон, когда Байкальск превращается в горнолыжный центр — единственный во всей Иркутской области. Все благодаря уникальному микроклимату — в этом районе байкальского побережья выпадает наибольшее количество осадков (свыше 1200 мм в год), а снежный покров набирает максимальную мощность (до 750 мм в год и более). Зимой тут к тому же относительно тепло; кататься начинают в ноябре, а заканчивают чуть ли не в мае. Туристы приезжают на «Гору Соболиную» (11 сертифицированных трасс длиной более 15 км, семь подъемников, включая подвесную кресельную дорогу), и их пытаются «поймать» все — построенные еще в советские годы гостиницы, новые отели (в 2000-х их появилось более полутора десятков), кемпинги и турбазы, а также частники, которые по невысоким ценам предлагают приезжим свои личные квартиры.
Тем не менее исторически Байкальск создавался как город ИТР, а потому без промышленности его будущее немыслимо. Частично она уже создана, в том числе на промплощадке ЦБК — там работают макаронная фабрика, линия по розливу байкальской воды, производство строительных материалов. «Сегодня на промплощадке работает почти шесть тысяч жителей города, на самом комбинате — всего полторы тысячи. Людям уже не нужно, чтобы комбинат обязательно работал, они успокоились. Но им нужны
«Около 600 человек, задействованных на инфраструктурных объектах БЦБК и охране периметра предприятия, продолжат свою работу и после закрытия комбината. Еще порядка 800 человек, по нашим предварительным оценкам, могут быть заняты на проведении природоохранных мероприятий, консервации и демонтаже оборудования и зданий комбината, — развивает тему губернатор Ерощенко. — Ну а патриотам варочного производства мы можем посодействовать в трудоустройстве на других ЦБК области, в Братске и Усть-Илимске. Будем заниматься также переобучением людей с их последующим направлением на действующие и строящиеся промышленные объекты области». По словам Сергея Ерощенко, на территории Слюдянского района, в том числе в Байкальске и Култуке, можно будет создать до 3 тыс. новых рабочих мест — на новых экологически чистых производствах. При этом губернатор считает действующие экологические нормативы в отношении Байкала неадекватными. «Нынешние сверхжесткие экологические нормы в отношении промышленной деятельности в районе озера на самом деле просто вредят Байкалу, — говорит Ерощенко. — Они не позволяют цивилизованно, в правовом поле, развивать ни туризм, ни местную промышленность. Я считаю, что эти нормы, в частности Приказ Минприроды России № 63, должны быть скорректированы».
В разговорах с чиновниками о будущем печалит лишь один момент: представители властных структур, как правило, не считают горожан равнозначными партнерами. Патерналистские стереотипы в поведении и настроениях как местных жителей, так и властей предержащих, очень сильны. Людей спасают, защищают, им не дают замерзнуть или остаться без корки хлеба. Даже в туризме ставка делается на неких внешних инвесторов, которые придут и построят под горой Соболиной новое счастье. «Байкальск, как ни обидно это признавать, не вырастил настоящих лидеров, скорее, он стал школой закалки менеджеров среднего звена — начальников цехов, мастеров участков», — говорит мэр Василий Темгеневский.
Но этот тезис верен лишь отчасти. За последние два десятилетия в Байкальске вырос и окреп сектор неформальной экономики, с которым власти пока просто не научились работать. Между тем накопленные в этом секторе практики ярче всего демонстрируют низовой потенциал возможной диверсификации экономики города. Чтобы понять, какой она может стать, нужно посетить город как минимум два раза — летом и зимой. Справившись с дорожным серпантином, который связывает моногород с Иркутском, автомобилисты на подъезде к Байкальску неминуемо столкнутся с торговцами дикоросами и ягодой. Прежде всего клубникой. Продавцы с ведерками вдоль трассы — частое явление летом. Особый микроклимат создает здесь благоприятные условия для культивирования этой ягоды. По оценке Василия Темгеневского, ежегодно в городе вырастает до 300 тонн клубники.
За последние годы клубника стала настоящим брендом Байкальска — изображение ягоды можно увидеть и на сувенирных магнитиках, и на рекламных плакатах, развешанных по городу. Несколько лет подряд здесь проводился тематический фестиваль «Виктория», на который съезжались любители ягод из Иркутска и других городов области. И это закономерно: популярная еще в годы плановой экономики забава для дачников в рыночных реалиях превратилась в один из способов выживания. И одновременно в стратегический вектор развития всего города. Как отмечает в своих исследованиях иркутский Центр независимых социальных исследований и образования (ЦНСИО), несмотря на неформальный статус, «клубничный» бизнес в Байкальске самостийно перешел на промышленные рельсы. И если в 1990-е многие жители (а дачных участков в Байкальске около 3 тыс.) лично выращивали и продавали клубнику, то в последнее десятилетие в секторе возникли специализации. Одни работают на земле (зачастую привлекая сезонных рабочих; многие участки уже давно переросли масштабы привычных «шести соток»), другие продают ягоду, третьи занимаются селекционной работой, а четвертые — продвижением клубничного бренда. По самым приблизительным оценкам, за сезон одна семья может заработать на клубнике 100–150 тыс. рублей (и это без учета продажи малины, которая идет только в розницу).
И ведь это направление не сильно зависит от туристических перспектив Байкальска. При условии привлечения инвестиций не только в клубничный бизнес, но и в сбор дикоросов и торговлю рыбой в городе можно создать уникальную по структуре пищевую промышленность. Туризм же в качестве вектора нуждается в серьезной профессионализации — пока в потоке преобладают «дикари», высоким остается спрос на «серые» услуги (частный извоз, аренда квартир, ремонт автомобилей, услуги гидов и т. п.).
«Все работящие разъехались по вахтам, мы тут уже стали как второе Иваново — городом невест», — вздыхает сотрудница байкальской гостиницы, в которой мы останавливались. Байкальск остается «городом одного поколения» — тех, кто его построил, кто прожил в нем золотой век комбината. И теперь «просто» ловить омуля, сажать клубнику или работать в обслуге этим людям очень непросто. Как они «склеят» свою новую идентичность?