Эксперт № 16 (2014)

Эксперт Эксперт Журнал

Не менее интересно обстоит дело и со вторым условием выплаты вознаграждения — поступлением средств в бюджет. Как показывает практика, решения, вынесенные по итогам налоговых проверок, очень часто остаются неисполненными: для выплаты нескольких миллионов доначисленных налогов у многих компаний просто нет средств. А способы, которые позволят сохранить бизнес без погашения долга, уже давно ни для кого не секрет. «Результатом может стать непоступление налога и отсутствие второго условия для выплаты тех самых десяти процентов», — рассуждает Антон Крючков.

Не мы такие — жизнь такая

Мнения кузбасских бизнесменов и предпринимателей разделились. Некоторые представители крупных компаний отказались

комментировать принятый закон, сославшись на «неэтичность вопроса» и тот факт, что «закон нас не затрагивает». Другие, как исполнительный директор брендингового агентства Locomotive Анатолий Харитонов , предложили дождаться первого судебного прецедента: будет ли вскрываться черная бухгалтерия — страшный сон любого «уклониста». «А вообще, предпринимателям моего уровня сегодня выгоднее пользоваться упрощенной системой налогообложения, предусмотренной федеральным законодательством. В свое время она сделала бессмысленными “конверты”, пусть и для небольшой доли малого бизнеса. Считаю, что подобный подход применим и к среднему бизнесу. И на мой взгляд, он более продуктивен, чем стимулирование доносов», — уверен Харитонов.

Более того, предприниматели открыто заявляют, что существующая система налогообложения часто сама подталкивает бизнес к нарушению законов. «Тут получается вилка: цель предпринимательства — получение прибыли. С другой стороны, безумная масса отчетов и проверок, всевозможные налоги, которые нужно заплатить и “спать спокойно”. Трудно нащупать верную грань. Многие не принимают такие правила игры, но, если разобраться, они не особо виноваты. Это сама система, точнее, ее отсутствие», — объясняет директор кемеровского ресторана «Авиатор» Асия Кирилишина .

Что до санкций к сотрудникам, которые решили «заложить» своего шефа, то мало кто намерен прибегать к карательным мерам. Наоборот, этот факт свидетельствует о невыстроенной системе вертикали власти, уверен управляющий партнер консалтинговой компании SCC Group Владислав Никитенко . «Что я буду делать, если на меня донесут мои сотрудники? Если вы думаете, что я их уволю, то ошибаетесь. По моему мнению, наличие жалоб и проблем с профсоюзом означает, что руководитель не выполняет возложенные на него функции должным образом. Тут надо от начальников избавляться, а не от жалобщиков», — улыбается бизнесмен.

Но в целом бизнес-сообщество Кузбасса еще не сформировало своего открытого недовольства или положительного отношения к принятому закону. «Кто-то, несомненно, рад, ведь закон еще раз гарантирует равные права для всех участников рынка. Но пока рано говорить о последствиях: отсутствует правоприменительная практика закона и рекомендации и пожелания самих бизнесменов, которые рано или поздно столкнутся с этой ситуацией», — говорит бизнес-омбудсмен Кемеровской области Елена Латышенко .

Пенсия будет не завтра

По данным Государственной инспекции труда по Кемеровской области, за последние два года количество жалоб граждан на работодателей выросло — с 2297 по итогам 2012 года до 2436 по итогам года прошлого. При этом важно отметить тенденцию: вместе с ростом обращений увеличилось и количество положительных решений по вопросам оплаты труда — 46% от общего числа по области. Зато уменьшилось количество жалоб по вопросам соблюдения режима труда и отдыха, гарантий и компенсаций, а также в связи с оформлением и расторжением трудовых договоров. Все это наводит на мысль, что инициатива кузбасских парламентариев действительно соответствует времени, коли недобросовестность со стороны работодателей не только имеет место, но и увеличивается с каждым годом.

Другое дело, как сами работники относятся к закону. Рассматривают ли они потенциальный донос как меру по борьбе за свои права? На этот вопрос трудно ответить, тем более что прецедентов пока не было. Все-таки заявление в налоговую или инспекцию труда влечет за собой сутяжничество, к которому в российской среде очень неоднозначное отношение. Да и лицо

можно потерять, как говорится. «Здесь все зависит от того, что поставлено на карту. Если человек увольняется и его ждет другая работа, то почему бы не получить заслуженные деньги? Другое дело, если финансовая ситуация не совсем благополучная, а донос нарушит ветхий паритет, да и должность недолго за такое потерять», — размышляет кемеровский менеджер по маркетингу Екатерина Волшукова .

Однако не страх перед увольнением и возможными санкциями со стороны руководства может отпугнуть потенциальных заявителей. Скорее здесь на первое место стоит поставить отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Одна из кемеровских банковских служащих Юлия Вилкова считает, что при определенном раскладе работник может быть и за «серую» зарплату: «Ведь налоги позиционируются как забота о будущем и о своей пенсии, однако никто не может сказать, что нас ожидает в будущем. Вот недавно министр финансов опять выступил с предложением о повышении пенсионного возраста. Кроме того, все мы знаем о низком уровне доходов пенсионеров. Отсюда и желание самостоятельно управлять теми деньгами, которые уходят на налоги».

Что касается «экспорта» закона в другие регионы (как, например, произошло с запретом на усыновление кузбасских детей американскими гражданами, введенным на уровне Кузбасса за год до утверждения аналогичного федерального закона), то, по мнению доктора политических наук и профессора КемГУ Александра Коновалова , он будет возможен лишь в случае финансовой результативности. «Принятый закон нацелен побудить недобросовестных работодателей к кардинальному изменению социально-трудовых отношений с работниками. Не секрет, что “серые” зарплаты лишают наемный персонал определенных социальных гарантий. По логике законодателя, если работник будет сигнализировать в правоохранительные органы по поводу скрываемых доходов предприятия, количество подобных нарушений снизится. Конечно, такие теоретические рассуждения вряд ли обретут ощутимый практический результат. Не думаю, что в Кузбассе найдется много крупных организаций, где рядовой работник, заинтересованный в подобной премии, посвящен в тонкости финансово-хозяйственной деятельности. А бухгалтеры и экономисты, знающие ее специфику, вряд ли станут авторами подобных обращений. Таким образом, основной смысл закона — создание дополнительного механизма профилактики налоговых правонарушений со стороны работодателей», — объясняет Коновалов.

Вопросы вызывает и этическая составляющая закона. «Законотворческая инициатива подобного сорта, тем более доведенная до реализации в виде принятого закона, — симптом нашего коллективного неблагополучия, если хотите, даже ущербности. В нормальном обществе некоторые вещи не допускают этических компромиссов. Например, родители воспитывают детей, а не продают их на органы; врачи — лечат, а не убивают; учителя — сеют разумное-доброе-вечное, а не развращают и так далее. Если эти простые правила жизни дадут сбой, реальность превратится в кошмар, который нельзя будет оправдать никакими соображениями экономической выгоды. Аналогичными правилами определяются и те отношения, которые принятый закон призван регулировать столь экстравагантным способом: отношения работодателя и работника, а также государства и гражданина», — говорит кандидат философских наук, доцент Новокузнецкого института — филиала КемГУ Ирина Басалаева . По ее мнению, «законом вводится некая легитимная позиция в известную схему “откатов”: некоторые отныне имеют право получить свои десять сребреников в качестве процента с чьей-то заведомо преступной прибыли. Тем самым эти десять процентов “отмываются”! Неплохой гешефт. Можно продолжить логику: пусть донесение о грабеже или краже дает право информатору получить свой — законный! — куш от награбленного; быть может, сократится количество преступлений против собственности? Принятие подобных законов моделирует и тиражирует ситуации, которые деформируют наше правовое и этическое сознание, и без того травмированное длящейся “эпохой перемен”».