Эксперт № 20 (2014)
Шрифт:
Но фармацевты не спешат выпускать новые антибиотики. «Количество известных антибиотиков — веществ биологической природы, подавляющих рост организмов, — исчисляется тысячами. Количество антибиотиков, используемых в медицинской практике, не превышает сотни. Ведь лекарство должно быть нетоксичным для человека, хорошо усвояемым, относительно стабильным, способным достигнуть патоген в месте его локализации, быть приемлемым по цене. Искать новые антибиотики, отвечающие всем этим требованиям, фармацевтическим компаниям не очень выгодно, по крайней мере по сравнению с деятельностью, направленной на получение лекарств против онкологических и других “модных” заболеваний», — объясняет Константин Северинов.
Делайте, что должно
У человека нет надежды окончательно победить патогены. За временную победу над инфекциями приходится расплачиваться. Выжившие поколения людей со слабым иммунитетом — прекрасный субстрат для эволюционирования все новых видов патогенов. Локальные победы при помощи антибиотиков лишь привели к росту доли вирусных эпидемий, занявших экологическую нишу бактерий. Но это не повод для бездействия. У нас есть способы противостоять самому страшному врагу. Большинство из них банальны: вакцинация, соблюдение санитарных норм, разработка новых лекарств и их доступность в бедных странах, следование медицинским стандартам. Несмотря на очевидность этих мер, отступление от них обходится нам в миллионы жизней каждый год.
Насколько эффективно биологическое оружие
Человечество издавна пытается использовать бактерии и вирусы для самоуничтожения.
section class="box-today"
Сюжеты
Глобальные угрозы:
Шесть последствий новой «холодной войны»
Пришло время делиться
/section section class="tags"
Теги
Глобальные угрозы
Здравоохранение
Медицина
Изобретатели
Наука
/section
Трупы умерших от инфекций животных и людей использовались турками и монголами для заражения источников воды и систем водоснабжения. Требушеты — метательные орудия — в Средневековье применяли для закидывания осажденных городов трупами, отрубленными головами и экскрементами. Самый известный пример — осада татаро-монголами крымской Кафы, нынешней Феодосии, в 1346 году. Среди войска Золотой Орды вспыхнула эпидемия чумы. Хан Джанибек решил, забрасывая чумными трупами крепость, и от источников заразы избавиться, и городу нанести урон. В крепости действительно началась эпидемия, и она пала. Генуэзцы, которым принадлежала Кафа, бежали к себе на родину. Считается, что именно это способствовало проникновению «черной смерти» в Европу, где она унесла около трети населения. Впрочем, Джанибеку не удалось насладиться плодами победы, он тоже был вынужден бежать от крепости, дабы спасти свое войско.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
На территории нынешних США прославился британский генерал Джеффри Амхерст, предложивший дарить восставшим в 1763 году индейцам одеяла больных оспой.
Сибирскую язву и
Наибольшую известность приобрела японская программа, подробности которой были раскрыты в материалах судебного процесса над ее участниками и документальных книгах Моримура Сэйити, Михаила и Надежды Супотницких. В 1935–1936 годах в Маньчжурии по приказу императора Хирохиту были развернуты два секретных формирования, получивших кодовые наименования «отряд 731» и «отряд 100». Параллельно с ними в Центральном и Южном Китае работали аналогичные отряды «Нами» и «Эй». Только в отряде 731 было более 3 тыс. сотрудников, включая виднейших бактериологов Японии. Их задачей было создание бактериологического оружия для борьбы с СССР, Китаем и Монголией. Спецформирование получило серьезную производственную базу, позволявшую по показаниям сотрудников ежемесячно изготавливать до 300 кг бактерий чумы, и солидное финансирование.
Японцы вели работы над использованием возбудителей чумы, холеры, газовой гангрены, сибирской язвы, брюшного тифа. Опыты проводились не только на животных, но и на советских и китайских пленных, именуемых «бревнами», для которых была организована внутренняя тюрьма на 300–400 человек. Расход «бревен» составлял не менее 600 штук в год. В отряде 731 было 4,5 тыс. питомников для разведения блох, позволявших получать десятки миллионов паразитов. Для этого использовались десятки тысяч крыс и мышей, заготовляемых Квантунской армией.
Но вопреки радужным ожиданиям японцы столкнулись с множеством проблем. Они сделали ставку на чуму. Страх перед ее былыми эпидемиями заставил европейские страны в начале 1930-х годов исключить чумную палочку из разработок бактериологического оружия. Руководитель программы, талантливый ученый Исии Сиро, решил: поскольку бактерии чумы не являются объектом исследований в Европе, то европейцы в принципе не могут иметь надежных средств защиты от них. Однако чумная палочка в лабораторных условиях быстро теряла свои вирулентные свойства. Приходилось культивировать ее на «бревнах». Японцам удалось снизить инфицирующую дозу возбудителя чумы для людей примерно в 60 раз. Но платой за рост вирулентности стала нестабильность: бактерии могли терять свои свойства при производстве, хранении и применении.
«Вирулентность возбудителя чумы надо было сохранять до момента его проникновения в организм жертвы. И по мере решения этой задачи в технологической цепочке создания запасов биологического оружия “мощное оружие бедных” стало стремительно дорожать, а его мощность — вызывать сомнения у “низших чинов” отряда. Первоначальная идея распыления бактерий с самолетов не сработала — люди не заражались. Пришлось использовать зараженных блох в керамических авиабомбах. Но заразить блоху можно только от чумной крысы на непродолжительной стадии сепсиса. А для активности насекомых нужны были определенная температура и влажность. Зараженные блохи долго не жили, требовались все новые партии насекомых и крыс. Блохи задыхались в боеприпасах, при их подрыве в большинстве своем погибали, при падении на цель оставшиеся в живых ломали лапки. Для продолжения работ требовалось все больше “бревен”, экспериментальных животных, научных сотрудников и других ресурсов, дефицитных во время войны. В итоге Исии так и не успел ни получить боеприпасы, пригодные для массового поражения войск и населения противника, ни разработать эффективную вакцину, защищающую от чумы, — рассказывает Михаил Супотницкий , военный микробиолог, полковник медслужбы запаса. — При этом советские микробиологи опередили японцев. Еще за год до Великой Отечественной у нас была запущена в массовое производство живая чумная сухая вакцина. Когда в 1945 году началось советское наступление в Маньчжурии, 99,9 процента личного состава было привито ею. Наши войска проходили по районам, где в это время свирепствовали эпидемии легочной и бубонной чумы, но ни один советский солдат ими не заболел».