Эксперт № 20 (2014)
Шрифт:
Однако деятельность японских спецотрядов принесла свою пользу. Помимо обширных бактериологических опытов они наработали большое число данных по экстремальным состояниям. «Бревна» испытывали на выживаемость в центрифуге, под рентгеновским излучением, проводилось большое число экспериментов по обморожениям, замене человеческой крови кровью обезьян и лошадей, устойчивости к ядам и электротоку, удалению отдельных органов. Это во многом послужило прогрессу послевоенной японской медицины. А результаты бактериологической программы ее руководители передали американцам в обмен на свою неприкосновенность.
Новую волну энтузиазма в создании бактериологического оружия вызвало сделанное после войны открытие. Успешность ингаляционного заражения зависит не от количества бактерий, которое вдохнул человек, а от дисперсности аэрозоля поражающего
Сложности работы с бактериями объясняют и их малую успешность в биотерактах. Организация «Аум Синрикё» безрезультатно распыляла споры сибирской язвы в центре Токио. Несмотря на всю заманчивость дешевого и пугающего способа массового убийства, успехов было не так много. В 1984 году религиозной секте раджнишистов удалось заразить сальмонеллой 751 жителя Далласа. А в 2001 году много шума в США наделали письма с сибирской язвой. «Основная особенность этого биотеракта — его профессиональное исполнение. Нескольким СМИ и политикам были отправлены конверты со специальной рецептурой, предназначенной для снаряжения американских биологических боеприпасов, — мелкодисперсным порошком возбудителя сибирской язвы штамма Ames, выделенного от больной коровы в 1981 году. Этот штамм очень удобен для боевого применения в России и странах третьего мира: он устойчив к пенициллинам и цефалоспоринам, обычно используемым в нашей стране для лечения сибирской язвы, а также способен преодолевать действие вакцин. Всего в результате теракта было 22 пораженных, из них погибло пять человек, — рассказывает Михаил Супотницкий. — Тему биологического оружия и биотерроризма западные страны используют для политического и военного шантажа своих противников. Государственный секретарь США Колин Пауэлл размахивал в ООН пробиркой с каким-то порошком, называя его биологическим оружием Саддама, что является нонсенсом для специалистов. Биологическое оружие — это специальные боеприпасы и средства их доставки, а не микроорганизмы в пробирке. В самих же США до настоящего времени не был закрыт ни один научно-исследовательский полигон, где испытывают биологические боеприпасы, ни один НИИ, где его разрабатывают. При этом еще в 2001 году США вышли из режима контроля над биологическим оружием».
Вносят свой вклад и гражданские ученые. В конце 2011 года переполох устроили голландские исследователи, сумевшие доработать штамм птичьего гриппа H5N1. Оригинальный вирус, несмотря на высокую летальность и вирулентность, убил всего лишь несколько сотен человек, поскольку редко передавался от человека к человеку. Ученые на деньги Национального института здравоохранения США сумели всего за пять мутаций получить форму вируса, легко распространяющуюся воздушно-капельным путем. Обсуждалось, что ее попадание в открытую среду могло бы привести к гибели миллионов людей. Наиболее ожесточенные споры вызвал вопрос о праве на публикацию методики получения смертельного вируса, которой могли бы воспользоваться не только с сугубо благими намерениями.
Опасения публики вызывают работы по созданию синтетической жизни. Еще в 2010 году была получена бактерия с полностью искусственным геномом. Однако специалисты не считают, что результаты генной инженерии и «синтетическая жизнь» могут представлять более серьезную угрозу, чем природные патогены. «Естественные формы жизни, отобранные в ходе эволюции в течение многих миллионов лет, хорошо приспособлены к окружающей среде и “сбалансированны” — активность
В поисках утраченного военного времени Вячеслав Суриков
Отечественное военное кино переживает ренессанс. После длительных поисков кинематографистам удалось найти концепцию, которая отвечает сегодняшним запросам зрителей. Она предусматривает наличие персонажей, ни в чем не уступающих героям голливудских блокбастеров
section class="box-today"
Сюжеты
Кино:
7 вопросов Яну Харлану, продюсеру Стэнли Кубрика
Без тормозов
Фильмы
/section section class="tags"
Теги
Кино
Кинобизнес
Вокруг идеологии
Долгосрочные прогнозы
Культура
/section
Смерть Татьяны Самойловой — актрисы, сыгравшей главную роль в «Летят журавли» (1958), одной из самых знаменитых советских лент о войне, единственном русскоязычном фильме, получившем «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском кинофестивале, — стала еще одним напоминанием о безвозвратно уходящем поколении кинематографистов, для которых тема войны была самой важной. Большинство из них рассказывали о событиях, которым сами были свидетелями: прототипы героев — люди, прошедшие войну, — входили в круг их повседневного общения. Не будет преувеличением сказать, что именно фронтовики становились главными судьями, оценивающими уровень работы по воссозданию реалий военного времени.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Тем не менее если смотреть один за другим фильмы о войне, то становится очевидным, что единой концепции у них нет. Ракурс восприятия военных событий мог меняться в зависимости как от исторических обстоятельств, в которых создавалось то или иное произведение, так и от личного опыта авторов. Кроме того, Вторая мировая война — настолько масштабное явление, что в его рамках могло уместиться все многообразие человеческой жизни. Экстремальные условия лишь до предела обостряли ее восприятие. Но в чем кинофильмы о войне второй половины XX века так или иначе сходятся, так это в том, что постоянное существование на границе жизни и смерти рано или поздно заставляло задаваться сущностными вопросами.
Война вторгалась в жизнь людей как жестокий рок и разрушала их личные судьбы, которые при других исторических обстоятельствах могли бы сложиться иначе. Тогда казалось, что непременно счастливо. Тема несостоявшейся жизни и недополученного счастья почти сразу стала превалировать над всеми остальными. Она всегда вызывала и продолжает вызывать самые сильные эмоции. Через нее кино превращалось в обвинительный акт тем, кто развязал войну и обрек миллионы людей на смерть. Фашизм интерпретировался как иррациональное зло, ненавистная чудовищная машина, созданная для уничтожения одних и порабощения других. Но даже в рамках этой жесткой идеологической схемы появлялись такие общепризнанные шедевры, как «Иваново детство» (1962) — фильм, получивший «Золотого льва» на Венецианском кинофестивале и открывший миру Андрея Тарковского.
Человек с автоматом
Во второй половине 1960-х режиссеры стали воссоздавать ту реальность, которая существовала параллельно фронтовой. Жизнь во время войны, даже вблизи передовой, продолжала идти своим чередом. Люди оставались самими собой: они влюблялись, рожали детей, попадали в нелепые ситуации, строили планы на будущее, но война неизбежно настигала их, счастливый финал был невозможен по определению. С этой темой в кинематограф вошел режиссер Владимир Мотыль, снявший фильм «Женя, Женечка и Катюша...» (1967) по сценарию Булата Окуджавы.