Эксперт № 23 (2014)
Шрифт:
Проигрывают и производители контента. Лидеры рынка заказывают ровно столько телепродукта, сколько позволяет эфирная сетка. В отсутствие иных точек сбыта заказчик стремится максимально долго сохранять права на контент, чтобы не усиливать конкурентов. А производитель не имеет возможности расширять свой бизнес. Хуже всего приходится независимым продюсерским центрам — они не в состоянии пробиться в узкий круг федеральных клиентов, а у нишевых телеканалов просто нет денег на качественные программы отечественного производства.
Реальный платежеспособный спрос на контент со стороны большинства каналов намного ниже,
Тем не менее рынок программного предложения растет очень быстро. По сравнению с 2004 годом его объем вырос вдвое, а то и втрое. Рано или поздно видеоконтента станет избыточно много, и телевидение может измениться.
Выйти из круга
Если в России контентную «музыку» заказывает ТВ, то в Европе и США главные игроки — производители. Такой структуры рынка удалось добиться благодаря огромному количеству телеканалов — эфирных, региональных, нишевых, которые обеспечивают постоянный платежеспособный спрос. Например, в Великобритании существуют сотни телеканалов, на просмотр которых население страны тратит менее десяти минут в неделю. Большинство из них существует за счет абонентов — непривычная для России модель. Но эффективная с точки зрения прибыли и возможностей закупки контента.
В Соединенных Штатах государство на протяжении десятилетий субсидировало появление сотен вещательных станций по всей стране. В итоге производители контента — такие гиганты, как Warner Bros., Walt Disney, MGM, Universal, Lionsgate, — получили гибкий рынок сбыта и сами определяют партнеров, распределяют права и диверсифицируют производство.
В России нишевые каналы существуют под высоким финансовым давлением. Государство не планирует снижать налоговую нагрузку, а федеральные каналы — отказываться от сверхвысоких доходов от рекламы. В свою очередь, и продюсерские центры получают скукоженную структуру сбыта.
Возможно, серьезный импульс развитию российского рынка производителей контента придаст быстрорастущая сфера интернет-видео. Конечно, сегодня финансовые возможности онлайн-площадок несопоставимы с возможностями эфирных каналов. Однако потенциал огромен (см. график 3). Объем рынка цифрового контента в России в 2012 году составил 1,4 млрд долларов, а к концу 2016-го ожидается увеличение до 2,5 млрд долларов. При этом в отличие от других западных стран 97% этой сферы у нас составляют игры, онлайн-видео только начинает набирать популярность. Темпы прироста этого сегмента по итогам 2012 года составили 116% в целом по рынку онлайн-видео и 143% в сегменте мобильного видео.
Всплывающая Византия Михаил Рогожников
Исток российской цивилизации — империя Нового Рима, давно, казалось бы, ушедшая в глубину нашего сознания, как мифическая Атлантида на дно моря, — в последнее время начинает подниматься оттуда сквозь волны дискуссий и не перестает удивлять, обещая обществу новые открытия
section class="tags"
Теги
Общество
История
/section
О преемственности от империи Константина Великого к Руси первых христианских князей и империи Екатерины Второй «Эксперту» рассказал византолог и историк искусства Алексей Лидов . По его мнению, мы наследуем Византии особым образом, что предопределено самим характером восточно-римской цивилизации. Она воспринимала обыденный мир всего лишь как образ надмирного, невидимого, причем самое необычное, что это было реальное самоощущение людей с рыночной площади, воина, ремесленника и крестьянина, а не схоластические упражнения богослова; схоластика вообще была Византии чужда. Именно такое мировосприятие, которое Алексей Лидов называет «иконическим», и есть полученное нами наследство: «Понятие “иконическое” мне представляется ключевым для нашей культуры. В конце концов, это то, что определяет ее внутреннюю силу, историческое своеобразие и, возможно, будущие великие достижения», — говорит он.
Алексей Михайлович Лидов — академик Российской академии художеств, заведующий отделом Института мировой культуры МГУ, директор Научного центра восточно-христианской культуры.
Эрудиция дьяка Висковатого
— Среди образованной публики явно оживился интерес к византийской теме. А в ней остро полемическим стал вопрос о преемственности по отношению к Руси. И вот приходится слышать, что связь нашей культуры с Византией в лучшем случае символическая, что мы очень мало взяли от нее…
— Говорить, что на Руси и в России ничего не было византийского, — это, мягко говоря, неточно. Во-первых, конечно, все византийские институты пользовались на Руси колоссальным авторитетом. Значительная, и даже большая, часть византийских текстов, в том числе связанных с государственным устройством, сферой законодательства, была переведена на древнерусский язык и стала доступна русским книжникам. Это был образец, которому Русь, Россия подражала. При Иване Грозном в середине шестнадцатого века был руководитель Посольского приказа дьяк Иван Висковатый. И когда читаешь его тексты, просто диву даешься уровню его образованности, в частности знанию византийской традиции, которое позволяло этому «чиновнику» на равных спорить с митрополитом Московским. И он был не один, он был представителем целой среды.
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
И это доживает до Екатерины Великой. Будучи чистокровной немкой, она принимает из русской среды идею, что сверхзадача России — восстановить Византийскую империю под покровительством империи Российской, может быть, даже в ее составе. Не случайно внука своего она называет Константином, вспоминая византийский миф о том, что Византия с Константина началась, Константином и закончится. В общем, его готовили в византийские императоры. Это был вполне серьезный политический проект, хотя он и возник в чуждом Византии восемнадцатом веке и в рамках доминанты западноевропейских ценностей. Восемнадцатый век был очень агрессивно настроен по отношению к Византии. Вспомним, что Вольтер, с которым Екатерина была в переписке, называл греческую империю «ужасной и отвратительной».