Экстренное погружение
Шрифт:
Наступила долгая пауза, потом Грубозабойщиков с горечью заметил:
– Вы могли бы рассказать все это и раньше.
– Может быть, прикажете еще и объявить по радио? С какой стати, черт побери, я стал бы это делать? Помощники мне не нужны. Не хватало еще, чтобы всякие сыщики-любители путались у меня под ногами. Не надо пыхтеть и возмущаться по этому поводу. Я не мог вам доверять, опасаясь не того, что вы специально ограничите мою свободу, а того, что вы можете помешать мне неумышленно, с самыми лучшими намерениями. Теперь у меня нет выбора,
– Поймите меня, Андрей Викторович, – начал Грубозабойщиков, и в его голосе, кажется, послышались просительные нотки. – Я не люблю действовать в темноте, с завязанными глазами, и, разумеется, я отнесся к вам с подозрением. Вы были скользким, как уж. Изложили какую-то туманную теорию насчет слежки за американскими ракетами… Естественно, у меня появились сомнения. А у вас, будь вы на моем месте, их бы не было?
– Пожалуй, да… Не знаю…
– Но на этот раз вам можно поверить? – спросил Грубозабойщиков.
– Можно. История, которую я рассказал вам перед отплытием, не была простым трепом. Эта буровая – действительно чрезвычайно важный объект. На ней получены доказательства принадлежности арктического дна к России. Здесь хранились образцы грунта, взятого со дна на глубине двух километров. Их надо найти.
– Где они хранились?
– Не знаю. Может, на полке, может, в металлическом сейфе.
– Кто-нибудь на буровой знал о них?
– Нет. Для всех остальных это был обычный грунт. Что это на самом деле, знали только четверо: начальник буровой майор Холмогорский и еще трое; все они спали в том же домике, где, видимо, хранились образцы. Теперь этот домик полностью разрушен. Теперь вас не удивляет, почему я здесь?
– Четверо? – Грубозабойщиков взглянул на майора, в глазах у него все еще мелькала тень сомнения. – Кто именно, Андрей Викторович?
– И вы еще спрашиваете? Четверо из семи лежащих здесь, уважаемый Владимир Анатольевич.
39
«Тайгер» своим тупым носом упрямо раздвигал водную толщу океана. После получения сообщения об обнаружении неизвестной подлодки Армстронг приказал увеличить скорость до крейсерской и сблизиться с противником.
Вместе со Стивенсоном капитан вышел в коридор. Он шел первым, его движения были непривычно резкими, Стивенсон едва успевал за ним. Он понимал, что Армстронг взволнован предстоящим разговором, но считал нужным начать его. Другого подходящего момента могло и не быть.
Закрыв дверь в каюту, капитан уселся на свою койку, предложив Стивенсону кресло. Майор плюхнулся в него, утонув почти наполовину и оказавшись чуть ниже Армстронга – койка капитана была выше всех остальных на лодке.
– Мы не должны упустить их, – многозначительно сказал Стивенсон, глядя в лицо Армстронга.
Капитан с показным
– Знаю… И полагаю, что смогу незаметно следовать за ними…
– Ну, а дальше?
Армстронг молчал. Приняв его молчание за нерешительность, Стивенсон продолжил:
– Вы знаете приказ – мы должны ждать сигнала на частоте 1283. Это значит, что мы должны быть готовы ко всему.
– Что вы имеете в виду?
– Абсолютно все.
– Даже атаковать русскую лодку?
– Вот именно.
– Черт, не могу в это поверить! – сказал Армстронг. – Зачем?
– Это вас не касается.
Вскочив, капитан засунул руки в боковые карманы мундира и стал ходить из угла в угол радиорубки.
– Черт! – взорвался он, остановившись и взглянув на Стивенсона. – Атаковать… Каково, а?
– Таков приказ, полученный мною перед отплытием…
– И что же? – Армстронг почти кричал. – Уничтожить из-за этого экипаж русской лодки? Почему? Они что, там, на берегу, совсем сдурели? Я никогда не пойду на такую глупость…
Приближалась ночь, и он чувствовал себя усталым. Каждый час им приходилось подниматься на перископную глубину для прослушивания эфира. Это зверски выматывало.
– Разговорчики!.. – взбеленился Стивенсон. – И это командир лодки… Родина… Соединенные Штаты…
– Забудем об этих пустяках, поговорим о деле, – прервал его Армстронг.
– Вот как? – резко сказал Стивенсон. – Для вас Родина пустяки? – Он задохнулся от возмущения. – Предупреждаю – или вы выполните приказ, или…
Армстронг пристально смотрел на тлеющий кончик сигареты.
– Что? Отстраните? Сами, что ли, поведете? – усмехнулся он. – Лодка не лошадь, сама к месту не придет.
Стивенсон лихорадочно соображал. Было б ошибкой оставлять последнее слово за капитаном. Но и ссориться с ним пока рано. Он сдержал себя.
– Учтите, я здесь главный.
– Ладно, – сказал Армстронг, загасив сигарету в пепельнице, – учтем…
Едва заметный блеск в глазах британца зажегся и сейчас же погас. Стивенсон кивнул и сухо сказал:
– Учтите…
40
Когда они вернулись в домик, где ютились уцелевшие бурильщики, то обнаружили, что он почти опустел, остались только Кузнецов и двое самых тяжелых. Домик казался гораздо просторнее, чем прежде, повсюду царил беспорядок, как после переезда.
Эти двое не то спали, не то находились в глубоком обмороке. И все-таки Дроздов не стал рисковать. Он вызвал Кузнецова наружу, к западной стене домика и только там рассказал ему все.
Наверное, доктор был сильно удивлен, но ничем не обнаружил этого. Достав из-за пазухи знакомую фляжку, он крепко приложился к ней. Теперь трое из команды «Гепарда» имели представление о случившемся. Дроздов надеялся, что они узнали не слишком много.
– Где вы собираетесь расположить больных? – спросил Грубозабойщиков.