Экзамен первокурсницы
Шрифт:
– Нам не привыкать платить по счетам! – Не выдержав моего взгляда, герцогиня отвернулась. – И пусть на этот раз цена высока…
– Ты сможешь оплатить это вексель? – перебила я. – Оплатить и называть себя магом, нет даже не магом, а хотя бы человеком?
– Только вот этого не надо, – зло ответила она.
– Пусть остаются если хотят, – бросил южанин через плечо.
– Может, я тоже хочу, – усмехнулся Оуэн, и я с облегчением выдохнула.
– Что?! – не понял Этьен, – Что ты несешь? Тот, кого называют «жестоким бароном», на деле оказался сентиментальным
– Кто из нас глупец, еще вопрос, – спокойно ответил Кристофер, но это было спокойствие того рода, от которого хочется убежать без оглядки.
Пока мой папенька кричит и ругается неприличными словами, можно краснеть, бледнеть, расстраиваться, зная, что буря скоро стихнет. А вот когда он замолкает, когда цедит скупые слова едва слышным шепотом, тогда лучше убраться с глаз долой.
– Прорываться из Запретного города с двумя мечами и без магов? Тебя в детстве головой вниз не роняли? Нам нужны колдуны! Порознь у нас никаких шансов. Никаких сантиментов, голый расчет.
– И что ты предлагаешь? – выкрикнул покраснев южанин, – Выйти из ворот и снова пойти по дороге?
– Хотя бы.
– Мы дойдем до первого же моста, а потом нам оторвут ноги. И нечем больше будет ходить.
– Я все слышу, – отчетливо произнес в наступившей тишине Мэрдок и открыл глаза. – А вот вы, кажется, ничего уже не слышите.
Я повернулась к раненому сокурснику, чтобы попросить его помолчать, чтобы сказать, что надо беречь силы, что мы его не бросим… На самом деле, я сама не знала толком, что могла ему сказать. Повернулась и замерла. Хоторн оказался прав. Мы кричали и давно уже не слушали, не только себя, но и мир вокруг.
Кричали, не замечая, что железный лязг и грохот стихли, что звери больше не скрипят, не толкаются и не точат металлические когти о светлый камень мостовой.
Я посмотрела в окно, Дженнет охнула, Этьен что-то пробормотал, наверняка неприличное, Крис продолжал молчать.
Мостовая по ту сторону канала была пуста. Ни одой железной твари не было. Они все исчезли.
И в этой такой неожиданной пронзительной тишине мы услышали четкий монотонный звук.
Дзанг-дзанг, – так молот кузнеца ударяет по железу.
Дзанг-дзанг, – так подковы коней высекают искры из мостовой.
Дзанг-дзанг, – так железные набойки солдатских сапог отмеряют пройденный путь.
Эмери выхватил метатель, Оуэн обхватил рукоять клинка. Мы не отрывали взглядов от улицы за окном, желая поскорее увидеть источник звука и одновременно страшась этого.
Человек шел нарочито неторопливо, шел не скрываясь. Сапоги громко цокали, соприкасаясь со светлым мрамором мостовой. Черный плащ развевался за спиной, придавая незнакомцу сходство с гигантской птицей. Лицо мужчины оставалось в тени накинутого на голову капюшона. Солнечный луч отразился от рукояти висящего на поясе массивного меча. Я такие только в оружейной Академикума видела. Тяжелые полуторники, которые рыцари давно сменили на облегченные клинки.
– Кто это? – спросила Дженнет, вглядываясь в темную фигуру.
– Хозяин железного зверинца? – предположил южанин.
Незнакомец остановился
– Выходите, – раздался гулкий, будто из бочки, голос.
Мы услышали его так, будто незнакомец стоял рядом.
Я вспомнила весенний разлив Иллии. Тающие в чирийских горах снега напитывали ручьи, те жирели, бурлили, сливались в речки, пенились и грохотали в ущельях. Они наполняли Иллию и та, как норовистая лошадь бесновалась скованная низкими берегами, переворачивала плоты, захлестывала мосты и разрывала цепи переправ, которыми пытались пленить ее люди. И пока не налаживали новые, мы переправлялись на лодках. Паромщик всегда кричал и ругался на гребцов или рулевого, внося больше сумятицы, чем порядка. Обычно он оставался на берегу и сложив руки рупором отдавал команды. Меня всегда поражал его зычный голос и то, что кричал он там, а мы слышали его даже на середине реки. Звуки над водой разносились очень далеко. Иногда казалось, что паромщик стоит прямо за твоим плечом.
Этот незнакомец стоял там, за оградой, за дорогой, на другой стороне канала, а его слова мы слышали здесь.
– Выходите, у вас не времени.
Мы переглянулись, ища поддержки друг у друга, ища на лицах ответ, ища решение, которого по сути не было. Либо мы подчиняемя, либо остаемся. Либо возвращаемся к спорам, либо идем вперед.
Мэрдок оперся за стену, пытаясь встать, и раза с третьего у него это получилось. Правда, его тут же повело в сторону. Я протянула руку, и парень чуть не опрокинул нас обоих. Опрокинул, если бы я не ухватилась за железную спинку стула.
– Ждите здесь, – скомандовал Крис, делая шаг к двери.
– Ждать? – удивилась я. – Чего?
– Минуту назад ты ратовал за совместное пешее путешествие по памятным местам золотых кварталов, – высказался Этьен.
– Это было до того, как объявился кандидат в проводники.
– Собираетесь выйти? – спросила Дженнет.
– Собираюсь, – отрезал барон.
– А что, если это он управляет железными тварями? Если он призовет их снова? – нахмурилась герцогиня.
– Если это он, – Крис остановился напротив дверного проема. – Если призовет… Наше желание или нежелание выходить никак этого не изменит.
– До заката два часа, – известил нас незнакомец, – Я уйду через две минуты.
– Я хочу выйти, – через силу сказал Мэрдок.
– Тебе впору ползти, – Дженнет стиснула руки. – Пусть уходит, а потом мы попробуем сами.
– Оставив меня здесь? – уточнил Хоторн, – Тогда для меня нет никакой разницы.
– Он не выглядит опасным, – сказал Этьен. – Объективно опасным. Уж с одним то мечником, мы справимся.
– Объективно опасный – это когда из носа идет пар, на голове рога, а с губ капает ядовитая слюна? – уточнила Дженнет, – А если он маг?