Экзамены
Шрифт:
Когда началась навигация и Уздечкин приступил к обязанностям, Ведерников не раз в мыслях гордился своей проницательностью — команда была довольна коком. Отмечая добросовестность Уздечкина, Ведерников считал, что, если бы все на теплоходе были такими, «Ласточка» вышла бы в число передовых.
Не устраивали Ведерникова два человека. Больше всего, конечно, Бурнин, потому что при каждом случае этот богатырь старался подчеркнуть, что ему на все и на всех наплевать, он гордится этим и никого не боится. Дорофеев же не нравился Ведерникову излишней мягкостью и заметным самолюбием. Ясно было, что при капитане Ведерникове
Насчет Карнаухова Ведерников не сомневался: как только не станет Бурнина, этот прибьется или к нему, будущему капитану, или к Уздечкину, что тоже не опасно.
…Неподалеку от продмага был промтоварный магазин. Ведерников слышал, что в Бредихине бывают детские меховые шубки. Он давно хотел купить такую своей пятилетней дочери.
Продавщица сказала что в пришлом месяце такие шубки, верно, были. Но в этом еще не поступали.
Маргарита потерялась между рядами готовой одежды, копалась там. Уздечкин перебирал книги, собранные на полках шкафа со стеклянными дверцами.
Ведерников посмотрел, что отобрал для себя кок. «Коллектив и личность».
А на полках много было книг, роскошно изданных, с золотым тиснением, но на них Уздечкин не обращал внимания.
— Науками интересуешься? — спросил Ведерников.
— Да так… немножко. Вот, социологией решил заняться.
— Вижу, — сказал Ведерников, листая брошюру. — Думать надо — я сам такую концепцию всегда отстаиваю. Думать — это главнейшая обязанность каждого человека! А вот как ты считаешь: на «Ласточке» коллектив есть или нет?
— Нет, — грустно произнес Уздечкин. — Пять человек — очень мало для коллектива!
— Дело не в этом! — взметнув правую бровь, возразил Ведерников. — Коллектив создается дисциплиной, а ее-то у нас как раз нет. Ты согласен со мной?
Уздечкин неопределенно пожал плечами.
— Но ведь с таким положением нельзя мириться, правильно? Надо же что-то делать. А наш капитан делать ничего не хочет!
— Я Дорофеева очень понимаю, — взволнованно откликнулся Уздечкин. — Мы вот тащимся по Реке, то здесь постоим, то там застрянем, а у него дома жена одна с малышом. И малышу-то всего три недели! Эх, да если бы у меня была жена и в таком положении, я вообще не знаю, что бы делал! Все бы забросил и не отходил от сына. От сына же… понимаешь?
Ведерников мягко улыбнулся.
— Думаешь, дочка — это хуже? Пока они маленькие, так вообще почти никакой разницы. У меня вот дочка, пять лет. Тоже домой тянет, да еще как! Но ведь надо же кому-то и баржи по Реке таскать. Ты же сам видел, какое строительство во Временном развертывается!
— Конечно, видел. Здорово! — согласился Уздечкин.
— Я вот хочу с тобой посоветоваться, — после некоторого раздумья сказал Ведерников. — Давай так: по-твоему, достойно вел себя Бурнин во Временном?
— Нет, — покачал головой Уздечкин. — Недостойно.
— А правильно сделал Дорофеев, что не прогнал его?
— Да куда же прогонять? Лехе терять нечего — в том-то его сила.
— А вот я убежден, — жестко произнес Ведерников, — Бурнина надо было списать прямо там, во Временном. Из него человека все равно уже не сделаешь, а на «Ласточке» он вреден. На Карнаухова плохо влияет, и вообще… Нам нужны работящие, дисциплинированные люди, а не лодыри типа Лехи! Вот такое свое мнение я изложил в докладной
— А Дорофеев знает про нее? — спросил кок.
— Знает… если у него память хорошая. Во всяком случае, когда он меня не послушался и не списал Леху, я предупредил капитана, что напишу докладную!
— А тебе Леху не жалко?
— Этого уголовника жалеть? — Ясные серые глаза Ведерникова выкатились от удивления.
— Ну, это ты зря! Никакой он не уголовник — он и в вытрезвитель-то ни разу не попадал… Нет, вот я, например, раньше думал, что Леха просто хам. Их столько нынче развелось — прямо зло берет!.. Ну а к Лехе я пригляделся… Нет, он даже не хам. Он, между прочим, интересный человек! Вид у него — это точно, пират! Вот и боятся все его. А ему по наивности кажется, что так и должно быть. Хотя сам же страдает, что никто не хочет понять его душу. Но душа у него есть, я заметил. Не знаю, как тебе объяснить, но это совершенно точно. Могу с кем угодно спорить — он человек совсем не жестокий. И при этом очень наивный…
— Ну, понес! — недовольно возразил Ведерников. — Если уж так присматриваться да вдумываться, так вообще окажется, что все люди ангелы. Но ведь ты сам признал, что хамов много развелось. А я добавлю: лодырей, халтурщиков, разгильдяев. Это же беда!.. Вот потому и нечего разглядывать каждого в микроскоп, а надо метлой гнать всех нарушителей дисциплины.
— Куда же их гнать? — поинтересовался Уздечкин.
— А… куда хотят!
Уздечкин терпеливо улыбнулся.
— Вот мне и думается: мели Леху, пока к нам не попал. А дальше уж, кажется, некуда. Ведь сам знаешь: людей в отряде не хватает.
— Так как же быть… по-твоему?
— По-моему, коллектив надо создавать, укреплять. Чтобы не формально был коллектив, а по-настоящему.
— А я чего добиваюсь? — на высокой ноте воскликнул Ведерников. — Надо набрать хороших ребят, навести на судне образцовый порядок. А Леху списать, это он коллектив разваливает!
— Хочешь знать, за что я уважаю нашего капитана? — спросил Уздечкин, глядя при этом на направлявшуюся к ним Маргариту.
— Ну?
— За то, что он умный. Вот ты написал докладную. Допустим, Скорин поверит тебе и спишет Леху. Вот это и будет формальный подход к делу: чтобы вылечить больную голову — отрубить ее к чертям!.. А Дорофеев умеет действовать иначе!
Маргарита подошла к ним с озабоченным и возбужденным лицом.
— Ой, Женька, там плащики есть модерные — прямо на тебя! — сообщила она. — Пойдем скорее, примеришь!
— Ну и как же иначе? — допытывался Ведерников. — Какой же это неформальный способ?
Уздечкин в замешательстве смотрел то на него, то на Маргариту, Он опять чувствовал себя сбитым с толку.
6
В селе Рогове базировались теплоходы речного транспортного отряда Гидростроя. Их задачей было оказание помощи рейсовым судам, идущим с баржами вверх по течению: одной тягой протащить воз через самые трудные участки Реки — Глухую шиверу, Главный порог и далее Свальную, самую коварную шиверу, — было невозможно. Собственно говоря, Глухая и Свальная шиверы отличались от порога только тем, что высота перепада воды в них была чуть поменьше, но по сложности судоходной обстановки они нисколько не уступали Главному порогу.