Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
– С армейскими завсегда договоримся, – только и покачал головой Луринга. – А вот с работниками ножа и топора общий язык найти куда сложнее.
Я в принципе с графом был абсолютно согласен, но натягивать кольчугу не хотелось просто жутко. Не на войну, чай, собрались. Хотя почему не на войну? На нее, родимую.
– Слушай, Себастьян, – отозвал меня в сторонку Рауль. – С Якобом и Эдвардом как поступим? Случись что – пара человек лишними не будут.
– А приготовлено для них что-нибудь?
– Разумеется, – даже несколько
– Тогда, пожалуй, лучше их все же вооружить. Куда им тут бежать без подорожных? Если местные за пару медяков не прирежут, так армейские вздернут. Или того хуже – в ополчение забреют.
– Вот и я так думаю, – кивнул Луринга и, приоткрыв дверцу, заглянул в карету. – А вы чего сидите, как неродные? Или особое приглашение надо? Разбирайте вещи!
– Зачем еще? – ожидаемо завозмущался Ловкач. – Я свидетель, я в армию не вербовался. И вообще, последний раз, когда я схватился за ножи, мне перерезали горло!
– Ты вон тем, – с усмешкой указал Пьер на висельников, болтавшихся на дубе неподалеку от облюбованной нами обочины, – объяснять будешь, что просто свидетель? Думаешь, они такие слова умные знают?
– А теперь у тебя меч, – сунул мошеннику снаряжение Рауль. – Если что, сразу голову с плеч – и мучиться не будешь. Благородная смерть, не абы что…
– Вам бы все только зубоскалить, ваше сиятельство. А у меня душевная травма, между прочим! – огрызнулся Якоб, рассматривая выданные ему вещи, и уже совершенно серьезно уточнил: – Ножи дадите?
– А тебе надо? – удивился граф.
– Запас карман не тянет.
– Посмотри в тюках. – Рауль махнул на закрепленные на крыше кареты мешки и повернулся к Эдварду: – У тебя, надеюсь, никаких душевных травм вид оружия не вызывает?
– Нет. – Рох повертел в руках короткий пехотный меч. – Но с луком я лучше управляюсь.
– Будет тебе лук. Вот приедем, и сразу будет. – Луринга похлопал парня по плечу, отошел ко мне и вытащил из своего дорожного саквояжа какой-то сверток. – Держи.
– Это еще что? – Я развернул тряпицу и даже присвистнул от удивления. В свертке оказался серп. Серебряный серп экзорцистов. Настоящий. Полированное серебро, черные письмена на лезвии, на рукояти дубовые накладки. – Как раздобыл?
– Это еще не все, – усмехнулся граф.
Я взял серп в руку и почувствовал, как ладонь охватило легкое жжение.
– Не может быть! Святые мощи?!
– В рукояти фаланга большого пальца Огюста Зодчего. Такчто поаккуратней с ним. Семейная реликвия как-никак.
– Само собой. – Я вновь завернул оружие в тряпицу и уточнил: – Нам, кстати, долго ехать еще?
– Нервничаешь?
– Есть немного.
– К вечеру в окрестностях Ронева будем. – Рауль огляделся по сторонам и понизил голос: – Да ты расслабься, толстяка местные профукали.
– Отпустили? – обмер я. – Как так?
– А не было у них приказа задержать его, вот и отпустили.
– Бесов праздник!
– Обоз липового купца в Довлас направлялся, Паре сейчас тамошнюю агентуру на уши ставит.
– По идее, нам тоже туда двигать надо, – нахмурился я.
– Коменданту башку оторвем, – оскалился Рауль, – и сразу в Магрев. А там видно будет.
– Поехали, что ли? – окликнул нас Пьер и одернул выбранный для поездки полевой мундир лейб-егеря со споротыми эмблемами. – Опять дождь собирается.
– Поехали, – глянул на небо граф и прищурился, когда из-за облака выглянуло тусклое осеннее солнце. – Поехали!
И в самом деле, давно уже пора в путь отправляться. Пусть погода здесь и не такая паскудная, как в прибрежных районах Стильга, но осень есть осень. И темнеет рано, и дождик время от времени моросить принимается. Дороги так и вовсе ни к бесу. Плохие в Марне дороги, не чета нашим. Так что лучше время не терять попусту, а то, как вчера, в чистом поле ночевать придется.
– Едет кто-то, – насторожился вдруг Ловкач.
– Пьер, арбалет взведи, – распорядился Рауль. – Эдвард, Якоб – живо в карету.
– Армейский разъезд вроде, – приметил я мундиры на приближавшихся всадниках. Было их никак не меньше дюжины, но нам-то опасаться военных не приходилось. Да с такими бумагами они нас еще и проводят.
– Ну вот, я же говорил… – горестно вздохнул Пьер и велел своим парням тоже укрыться в карете и без приказа носа наружу не казать.
Правильно, и так на работников с большой дороги здорово смахиваем. А если еще и эти с арбалетами…
– Да успокойся ты, – усмехнулся Луринга. – Первый раз, что ли?
– Первый, не первый, – пробурчал в ответ парень и прикрыл взведенный арбалет полой плаща. – Вырядились…
Всадники тем временем приблизились, и я задумчиво почесал затылок: определить, к какому подразделению они относятся, с ходу не получилось. Судя по всему, на патрулирование дороги отправили сводный отряд под командованием жандармского капитана. Впереди скакала пара конных арбалетчиков, следом четверо жандармов, а замыкали колонну пятеро легковооруженных кавалеристов, расцветка плащей которых мне ничего не говорила.
Приблизившись к стоявшим на обочине каретам, патрульные разъехались, охватывая нас полукругом, капитан же не побоялся подъехать и грозно потребовал:
– Немедленно сложите оружие на землю!
– Милейший, у нас есть все необходимые документы, – достал из-за пазухи пачку бумаг Рауль и протянул ее жандарму. – Смотрите сами…
– Немедленно сложите оружие! – повторил приказ тот и указал на висельников: – Иначе отправитесь сушиться на солнышке, как вон те!
Двое арбалетчиков взяли нас на прицел, кавалеристы поудобней перехватили короткие пики, жандармы положили ладони на рукояти сабель. Мы попятились к каретам, но разоружаться и не подумали.