Экзорцист Семьи Ноя

Tesiya

Девочка, рассевшаяся на белоснежном диване (будто в комнате управления могла быть мебель другого цвета), строила из себя глухонемую.

— Ты же знаешь, при тебе Неа не появится!

— Ага, — Роад не реагировала, прищурившись наблюдала за зеркалом. Будто могла там что-то увидеть, кроме реального отражения! А ведь именно из-за неё ничего кроме не видел и Аллен!

— Мне нужны инструк… — Аллен закашлялся, и Роад в один прыжок оказалась рядом, склоняя голову на бок и хмурясь. Мальчик недовольно дёрнул шарф и поёжился. Ему было холодно. Опять. Это не было хорошим показателем вообще.

И если Роад это заметит, прицепится пуще прежнего.

— И с тобой точно всё будет…

Аллен кивнул, не желая больше и слова произносить. Но Роад этим удовлетворена не была.

— Это работа на десять минут, и я смогу завалиться спать, — пришлось приводить новые аргументы Аллену. — Давай! Мне нужно получить инструкции.

Он осторожно приподнял крышку, обнажая чёрно-белые клавиши и мягким нажатием наполняя комнату пронзительным звоном. Сбоку тут же открылась дверь.

— Я оставлю её открытой. Специально, чтобы вы могли меня проведать в крайнем случае. Она ведёт в ваши комнаты. Насколько я помню планы… — он снова был вынужден прерваться на недолгий приступ кашля, — планы ваши… эти комнаты до конца стоять будут, так? А если на то пошло, то в комнате мне вообще ничего не грозит. И в дверь никто, кроме меня и Ноев, пройти не может.

Девочка кивнула; она знала, как работает безопасность Ковчега. Затем цыкнула и, бормоча под нос, пошла прочь. А Аллен сердито глянул за зеркало, где уже появлялось видение комнаты его друга вместе с самим Неа.

— Не мог разм… — Аллен снова закашлялся.

— Извини, нет, — покаянно опустил голову Музыкант, но встрепенулся спустя мгновение, подступая к своему инструменту. — Ну что, мы можем начинать?

Аллен кивнул, так же приступая к работе. Он не лгал, она должна была занять минут десять-тридцать.

Совершенно нелепым казалось настоящее положение дел. После всех лет, что Аллен прожил у Ноев, заболевая разве что ангиной от мороженого да легко простужаясь в особо ветреный сезон, он умудрился заболеть на пустом месте и в самый ответственный момент. Да так, что сразу вспоминалась его первая ночь в Ковчеге, о которой он ничего не помнил. Тогда он так же лежал больным. Только теперь несильная лихорадка чуть до бреда не довела. И как раз за день до этого события он узнал, что опаздывающие экзорцисты таки добрались до Японии ещё и в полном составе. То есть как полным... их состав в последние дни немного проредил Тики, убив генерала и экзорцистов, что вместе с ним должны были защищать обратившихся за помощью старых друзей Неа. И кого-то ещё по дороге тоже убил. Аллен не считал убитых Тики Микком хотя бы от того, что убийцей был совершенно неинтересный ему Тики.

Коллекция Аллена знатно пополнилась с этих миссий, и он бы простил Ноя, когда тот заглянул к нему и поинтересовался, не завязал ли мальчик со своим увлечением. Значит, на своих миссиях Тики о нём помнил. И о его маленьком хобби тоже.

Но что-то в нём продолжало дуться на мужчину.

Новые, куда более печальные кристаллы нашли своё место в специально оборудованной комнате, там также хранилась информация о них и блокировалась их сила. Заблокировать силу действующего экзорциста было сложнее, а вот просто кристалла — пожалуйста.

Сейчас

эта комната находилась не на Ковчеге, как было изначально. И даже не в Японии. Майтра забрал её к себе, в свою «секретную контору». Предполагалось, будто держать чистую силу рядом с экзорцистами — плохая примета.

Но всё это было раньше. До болезни. Ибо стоило только Графу объявить примерные сроки прибытия экзорцистов, всем вокруг порадоваться, а Аллену вспомнить, что он ночь не спал, гулял и пойти вздремнуть днём, как оказалось, что всё плохо. Проснулся он с болью в горле. А когда попытался встать, обнаружил ещё, что ему нехреново так холодно. И холод этот явно не от того, что комнату проветрили, а от того, что с ним что-то не то.

Первоначальное нежелание кого-либо тревожить и поиск микстур кончился плохо: ничерта найти он не сумел, Ковчег это всё же не родной дом. Но зато отыскалась кухня, он напился горячего чая с молоком и мёдом, горло поутихло и стало вести себя будто и вовсе здоровое. Другое дело голова и холод, подсказывающие о всё ещё не слишком хорошем положении дел. Пришлось идти, искать Ноев более и менее адекватных и понимающих и просить что-то от температуры. А она у него оказалась в тот день зашкаливающей.

В итоге следующие тридцать пять часов он провалялся в кровати под одеялами. Время от времени поднимаясь на полчаса-час, понимая, что, вроде, всё, отлежался, может снова жить. Но через минут десять стояния силы иссякали, словно их и не было, и он успевал только туалет навестить, лекарство выпить да поесть немного. Чтобы не на пустой желудок лечиться. И потом, понимая, как же ему хреново, удалялся обратно в кроватку. Иногда в новую, потому что в старой мог пропотеть так, что она становилось совершенно сырой. Да и переодеваться приходилось.

В общем, болезнь напирала, организм сопротивлялся. Мозг медленно, но верно плавился и молил о снисхождении и быстрой смерти.

Жизнь казалась всё более и более нехорошей. Аллен к ней со всей детской любовью, любопытством и энергией, а она вот так под зад его провожает в кроватку, за которой уже и фанфары, и гробик просматривается. Будто всё вокруг было против того, чтобы Аллен занимался Ковчегом.

А потом то ли дело в лихорадочном состоянии, то ли просто дурак он, но пришли тревожные мысли о захвате экзорцистов, борьбе с ними и возможной реакции собственной чистой силы. Ну, не мог же он вот так заболеть на ровном месте?

Или мог?

Аллен не знал. Он старался выздороветь как можно скорее, наблюдая ожидание со стороны членов Семьи. Вся семья без исключения с тревогой отмечала его состояние и старались быть полезными в борьбе с болезнью. Аллен хотел быть действительно полезным для своей Семьи. И это была его первая возможность показать себя в деле.

Быстро выздороветь не удалось.

Он и сейчас сидел с мутной головой, кашляя то и дело, желая рухнуть поспать под тремя одеялами, напившись перед этим горячего чая. Его роль свелась к минимуму, с остальным должны были справиться Граф, возводя новый Ковчег, и Роад, настраивая разрушение этого. Хотя разрушение не то слово, что могло бы полностью охарактеризовать то, что они собирались сделать.