Экзорцист Семьи Ноя
Шрифт:
Обращаться с такими вопросами к Майтре или Графу было неловко. Для них главным было то, что Тики жив, что он полностью раскрылся, а какие-то перемены в характере? Это такие мелочи!
И Аллен продолжал болтать с Вайзли. Ной первым узнавал, когда Аллен просыпался или ему было скучно. У него всегда была связь с остальными Ноями, и за проведённое рядом время он старался наладить нечто подобное с Алленом.
И Вайзли совсем не напоминал подростка, коим являлся.
Он определённо имел самые ясные воспоминания тёмной сущности из прошлых жизней, и лишь характер выражал некоторую незрелость. Вайзли был лёгок на подъём, любил болтать, много улыбался, рассуждал, фантазировал.
Вайзли умел, но не было никого, на ком он мог бы опробовать силы. Потому-то и идея стравить Тики с Алленом была воспринята им с большим энтузиазмом. Конечно же, он также заверил, что в случае Аллена ничуть ему не повредил. Аллен экзорцист, да и вся операция была тщательно продуманной, отточенной, филигранно выполненной. Юноша явно гордился собой, и Аллен не мог отказать желанию хвалить его за произошедшее. Даже если ему было не по себе.
Вайзли, отметив мрачные мысли Аллена, также предлагал притупить воспоминания о произошедшем, чтобы так не терзаться. Потихоньку напел целую лекцию о том, как лучше и как это просто, но юноша отмахнулся. Сообщил, что сам разберется с Тики уже без чьей-либо помощи. И запоздало осознал, что вообще-то Вайзли хитрый манипулятор!
Но смотреть на приближающуюся встречу с Тики стало в разы проще.
— Не могу, надоедает сидеть здесь, — вытянулся Аллен.
— Я тоже не против, чтобы ты выздоровел, и мы опять поболтали с Четырнадцатым, — кивнул Вайзли. — Хотя для начала близнецы должны проверить эффективность их коридора…
— Коридора? Так вы назвали то, что они собираются материализовывать? А для других вещей тупых названий случайно нет? А то я из вашей беседы тогда мало что понял!
— Мы шифровались, как могли, — подняв ладони, сдался и сдал всех Вайзли.
Аллен отвернулся с подчёркнуто обиженным видом и недовольно засопел.
Дни тянулись, словно резина.
— Мне скучно и я чувствую себя очень слабым.
— Ты едва не грохнул Тики. Ты не слаб, в общем. А временные проблемы не требуют даже никакого серьёзного вмешательства! Положение твоё могло быть и похуже.
— Ещё бы. Я мог бы стать экзорцистом.
И они улыбнулись, но не засмеялись.
— Мне жаль их порой. Не у всех из них даже был реальный выбор.
— Аллен, они люди, росли среди людей и знают, что такое плохо. Мы были бы врагами для них в любом случае…
— Солдаты убивают на войнах больше, чем некоторые из вас! А те, кто посылают их в бой…
— Порой с нашего пинка!
— Не пытайся нарисовать плохой портрет Семьи, я и так в курсе. Просто вы не люди. Вы живёте иначе. Вы перерождаетесь. Чувствуете тоже, наверное, иначе. Вы гораздо старше любого из нас и можете привязаться лишь друг к другу, ведь это ужасно привязываться к тем, кто так легко и быстро умирает! Вы отличаетесь от людей и это вполне обосновано. А не ваша демоническая природа.
— Но наша природа очень даже…
— Но уж точно не так, как рассказывают люди!
— Да, люди мало что о нас знают, — всё же был вынужден согласиться Вайзли.
— Вот и чудно!
Наконец-то
Вайзли поднялся, подошёл к спящему, положил ладонь на лоб и некоторое время провёл, вглядываясь в безмятежное, расслабленное лицо юноши. Мудростью Ноя владели противоречивые и не заслуживающие доверия эмоции. Но он определённо желал Аллену чего-то хорошего.
Ему нравилось такое дополнение к Семье. Кто бы раньше предположил, что в их компанию так впишется экзорцист. Человек. И вроде бы враг.
Мудрость фыркнул, убирая ладонь. Если он правильно всё понял, то уже завтра Аллену придётся оживиться, учитывая всё происходящее…
Разумеется, сообщать об ожидающем самому Аллену он не собирался. Иначе сюрприз перестанет быть сюрпризом.
«О великий Майтра?» — Вайзли запрокинул голову, впиваясь взглядом в ни в чём не повинный потолок.
«Что-то случилось?» — мгновенно отозвался Одарённость. С ним телепатические разговоры получались очень сложными, но неизменно оставляли Вайзли довольным. В Майтре всегда бурлили эмоции, огромная, сумасшедшая мешанина, заставляющая задыхаться и удивлённо хлопать ртом. А вот его мысленный голос почти всегда оставался спокоен. Эмоции оборачивались вокруг него, скручивали, порой причиняли почти физическую боль. А порой и действительно физическую — после разговоров с Майтрой у Мудрости Ноя часто болела голова.
А ещё Майтру совсем не смутило или задело, что его назвали великим. Как будто и не заметил и к нему так каждый день обращаются.
«Аллен спит сейчас и беспокоится за Тики, между прочим»
Одарённость ничего ему не отвечал, но Вайзли чувствовал глубокое недовольство Тринадцатого Ноя.
«Слушай, а куда Граф прогнал всю толпу?»
«Куда они желают. Только бы ни сюда. А что?»
«Джасдеби» — вздохнул Вайзли.
«Они нужны тебе?» — теперь удивлён был Майтра.
«О да. Забыл, кто хочет вернуть себе тело? Мне надо бы узнать, что у них получается. Или, что точнее, напомнить, что пора пробовать их технику. Понимаешь?»
«Вайзли… — теперь голос Майтры в голове звучал печально и задумчиво, — как только пробудившийся, расскажи мне, тебя не удивляет происходящее? Ведь ты, по сути своей, должен также лучше других помнить о произошедшем…»
«В основном лишь эмоции».
«А не в них суть? Как тебе идея вернуть Четырнадцатого?»
«Я принимаю её без восторга».
«И участвуешь в авантюре?»
«Люблю занимать лучшие места, — хмыкнул Вайзли. — Ситуация касается двух новых и интересных членов Семьи — хороший шанс присмотреться к ним. Это интересно мне и с профессиональной точки зрения. Меня удивляет даже сам способ существования Четырнадцатого сейчас, чего уж говорить о его связи с Алленом? Как я мог оказаться в стороне?»
«Да, — в голосе Майтры внезапно послышался смешок, хотя вокруг продолжало кружить раздражение, гнев и восторг одновременно. — Ты всегда был деятельным малым, насколько я знаю».
«Да, — Вайзли улыбнулся, снова обратив взгляд на спящего юношу. Человека. Экзорциста. Его тёмная рука крепко сжимала одеяло, грозя снова оставить дырки. — Мне нравится нынешняя Семья. И я не чувствую ничего плохо по отношению к перспективе возвращения Четырнадцатого. Он удивляет. Немного восхищает. Вызывает негодование. Но больше всего — любопытство. Почему так получилось, что он напал на Тысячелетнего Графа? Что довело его?»