Экзорцист Семьи Ноя

Tesiya

А обернувшийся Аллен тут же столкнулся взглядом со стоящим рядом с Майтрой Тики, нагло игнорирующим нового Ноя, но тут же нашедшим его.

Желанием спрятаться за диваном Аллен точно заразился от котов.

Комментарий к Глава 55. Последнее обновление в году.

Желаю вам вдохновлять и вдохновляться, любить и быть любимыми, не терять интереса к жизни и конечно же счастья в Наступающем Новом Году))

====== Глава 56. По душам. ======

— Ты меня избегаешь?

Прямой вопрос, больше похожий на укоряющее утверждение (только в голове Аллена), заставил юношу остановиться и оглянуться.

Нервно улыбнуться при виде Тики. Как назло попали на глаза собранные в хвост, шикарные, длинные волосы, напоминая о словах Уз о сексуальности нового образа Тики. И Аллен не мог с ними не согласиться.

Вот только что ответить? Правду? Зачем, если Тики её и так знает. Задать встречный вопрос? Сострить? Что ещё ему сделать?

Аллен молчал.

Тики тоже.

И юноша не решался даже посмотреть мужчине в лицо, предпочитая направить взгляд чуть правее, левее, выше, проследить за вьющимися тёмными прядями, обнимающими плечо.

— Найдётся немного времени для меня?

— Да.

Аллен снова отвернулся и продолжил путь к комнате. Впускать Тики на свою территорию не хотелось, но это лучше, чем болтать в коридоре дома, полного Ноев и акума!

Аллен захлопнул дверь, оказавшись на месте, и тут же спросил:

— Что ты хотел?

— Может, хоть от двери отвернёшься, явишь своё лицо?

Юноша тяжело сглотнул, стараясь собраться. Он пообещал себе нечто подобное. Выстоять и понять, что происходит с ним самим и с Тики, конечно же. Потому как эксперимент с Тирой показал: поцелуй с Тики был другим. Целовал ли он сам, целовали ли его — не важно. И тот, и другой зацепили душу, хотя Аллен не помнил, чтобы чувствовал что-то особенное. Никакой внезапно вспыхивающей страсти или желания. Скорее глубокая, призрачная дрожь, пробивающаяся словно хрупкий, но сильный росток сквозь камни и глину.

Они с Тики оба отнеслись к произошедшему спокойно и ещё некоторое время провели вместе. И юный Аллен не испытывал никакого дискомфорта в связи с близостью только что поцеловавшего его мужчины.

Ему понравилось. Ему стало лучше, как и говорил Тики.

Странно. Очень странно.

Смотреть на Тики всё ещё было страшно, и, обернувшись, Аллен принялся осматриваться вокруг.

— Я хотел поговорить, — начал Тики. — Узнать, как у тебя дела. Провести с тобой время. Ты чертовски долго избегал меня, потом вроде простил и теперь, после случившегося в лабораториях, опять весь на иголках. Я знаю, — он поднял ладонь, призывая Аллена к молчанию, — то, что там произошло, сложно принять как нечто нормальное. Мы почти убили друг друга, действуя на инстинктах и чужих чувствах. И если я бездушный Ной, но даже мне не наплевать, страшно представить, как должен чувствовать себя ты. Однако прятки в разных углах ничего не исправят.

«Если, конечно, я хочу что-то исправлять, — ядовито подумал Аллен. — Может быть, без тебя, вмешивающегося в мою жизнь и пытающегося занять там место, мне будет спокойней. И тебе со временем. Особенно после произошедшего, когда мы оба поглощены чувством вины. Ты ведь тоже чувствуешь это, так?»

Аллен вскинул голову, на мгновение встречаясь взглядом и вновь сбегая. Вместо речи, прозвучавшей в голове, наружу просились другие слова:

— А есть, что исправлять? Ты же желал вычеркнуть

семью из своей жизни и обитать на стороне! — детские обиды жгут дольше всякой иной, да порой с такой силой, словно их нанесли только сегодня.

— Но сейчас я… сейчас я знаю, что это неправильно!

— А я не Ной!

Выглядела и ощущалась их встреча немного сюрреалистично. Старая, знакомая, почти не изменившаяся за годы комната Аллена, он сам подросший и обновлённый Тики. И часы словно издеваются, не издают ни звука. Сломались, видно. Очень вовремя.

— Я помню, Аллен. Хорошо помню. — Тики сложил пальцы в замок, нервно оглянулся. Не зная, куда себя деть, куда пристроиться.

Впрочем, Аллен находился в подобном положении. Продолжая стоять перед дверью, не двигаясь с места.

— И что же?

— И я всё ещё желаю наладить наши отношения.

— Хочешь восстановить нашу дружбу?

— Вроде того.

А разговор шёл тяжелее, чем думал Аллен. Гораздо тяжелее и глупее. Юноша чувствовал себя пойманным в ловушку собственной уверенности, будто всё пройдёт так, как он задумал. Но оно уже пошло не так!

— Ты меня пугаешь! — взмахнув рукой, выдохнул Аллен и поспешил к креслу. Там к нему Тики подсесть не сможет, кресло слишком узкое, как и ручки, и юноша почувствует себя немного комфортней. — С тобой что-то не то.

Тики вздохнул, закрыл глаза, может быть, досчитал до пяти, а может, ещё что-то проделал. А потом сел рядом, на краю кровати.

— Ты знаешь, что со мной произошло.

— И мне от того не легче.

— Тебе не нравится?

— Что?

— То, как я действую сейчас? Вопросы и рассуждения, что я задаю прямо? Действия, что я совершаю? Это не что-то новое, оно всегда было во мне, и я вёл бы себя чуть более нагло и похоже, если бы не переживал за твоё состояние после злополучного боя.

— Я в порядке. Моя чистая сила в руке и на мозги никак не давит.

— Аллен, — Тики подвинулся чуть-чуть, вытягивая руки, будто пытаясь прикоснуться к юноше, — тёмная сущность не заставит меня видеть мир иначе. Я тот же самый… Ной.

— И обращаешься со мной, словно я хрустальный, а ты одна из тех певиц, разрушающих стаканы голосом.

— Чарующее сравнение.

— Я знал, что ты оценишь, — Аллен едва расслабился, улыбнулся, вернулся к рассматриванию Тики. Ему казалось, будто всё это время Ной лишь только и делает, что пялится на него. Сверлит взглядом, изучает. Ан нет. Тики не смотрел на Аллена, изучал комнату, прямо сейчас — книжные полки под самым потолком. Дотянуться как следует до них, не свалив ничего лишнего, юноша мог, только приставив стул, а вот Тики наверняка сумел бы.

Юноша обернулся, заглядывая на ту же полку, смутно припоминая лишь некоторые из книг, большинство из которых обрели здесь своё место года три назад. Он вытянул шею, прищурился, стараясь разобрать полустёртые буквы на старых корешках. Он полюбил читать, ещё когда учился у Маны, правда, не всегда показывал свою любовь. Он вообще редко показывал свою любовь в то время, и смерть Маны, множество упущенных возможностей и не сказанных вслух благодарностей должны были научить его уму. Пусть даже Мана лучше мальчика понимал, что ему нравится и что ему во благо, но он должен был показать это так ясно, как мог.