Эль-Джазаир должен быть разрушен
Шрифт:
На горизонте росла полоса. Со стороны степи к городу приближался отряд Акосты. Иво прикроет тыл. Победа Гара — дело времени!
Вокруг султанского дворца, окружённого толстой стеной, собиралось всё больше людей — солдаты, женщины с детьми, старики — кто готовился к обороне, кто искал убежища.
Кора торжествовала — пусть теперь они побудут в её шкуре, пусть изойдут этим страхом и ужасом, которые жили с ней все последние годы!
Она нашла глазами знакомую рослую фигуру. Похоже, Гару её помощь уже не нужна.
Смуглый
Наемники Гара врывались в дома, грабили, жгли, оставляя за собой обезглавленные трупы. Кора пошатнулась, но опереться было не на что — она скрестила на груди руки, с силой прижала к себе. Будто могла так закрыться от того, что увидела.
И эта армия её защищала? Кора вспомнила Бреду — сейчас солдаты Гара ничем не отличались от берберов. С той лишь разницей, что Гар не торговал невольниками и поводов пощадить хоть кого-то у него не было.
Во рту пересохло, Кора облизала запёкшиеся губы. Это и есть победа? А ведь она сама хотела всё уничтожить. Почему теперь так тошно? Разве это не справедливо — отомстить за себя, свою семью? Она ненавидела Эль-Джазаир. Ненавидела берберов, надругавшихся над матерью. Ненавидела свой страх и войну, рождённые этим городом.
А теперь не могла понять, что было сильнее — ненависть к Эль-Джазаиру или любовь к навсегда потерянному дому, её Бреде.
Хлопнула дверь — хозяйка с девочкой бежали из дома. Вниз по улице — в султанский дворец. И наперерез Гару.
Перескакивая ступеньки, путаясь в фараджи, Кора слетела на первый этаж, выскочила на улицу. Она всё объяснит Гару. Их нельзя убивать. Он поймёт. Должен понять.
Она увидела Гара из-за спины беглянок, бросилась вперед, толкнула женщину.
— Не стреляй, Гар!
Почувствовала толчок в грудь, мир дёрнулся, Кора упала на колени. Краем глаза увидела, как женщина с девочкой скрылись в переулке. Повалилась на бок, голова ударилась о что-то твёрдое.
Гар стрелял в неё? Нет! Да… Он не услышал слов, не узнал в фараджи. И это был не Гар. Прежнего Гара съела ненависть.
Она надеялась, что женщина с девочкой смогут пережить сегодняшний день. Когда-то давно Кора не сумела отстоять маму. А сейчас страстно желала, чтобы эта девчушка не осталась одна.
Грудь жгло огнём. Кора закашлялась — рот наполнился солёным, липким, по подбородку потекли тёплые струйки. Теперь некуда спешить. Она сделала, что могла. Нарисовала Гару победу, и он выиграл.
Вспышка боли судорогой прошила тело. Перед глазами мелькали
Она должна попробовать ещё раз. Последний.
Кора с трудом разлепила глаза, нащупала рукой землю, провела пальцем в пыли. Дрожащий силуэт летел в небо. Она дёрнулась и провалилась в темноту.
Крики, топот конских копыт, лязг сабель. Если она умерла, то мир мёртвых мало чем отличался от побоища Эль-Джазаира. Кора сжалась, ожидая новый спазм боли, но боли не было. Только что-то щекотало руку.
Она подняла отяжелевшие веки — на ладони переступала лапками и приветливо чирикала синичка. Живая, настоящая! Кора улыбнулась и, стараясь не спугнуть птицу, приподнялась на локте. Свободной рукой провела по груди — ни раны, ни крови, ни прострела на фараджи. Перевела взгляд на синичку. Та засуетилась, вспорхнула и взмыла в небо.
Её смерть превратилась в птицу!
Кора стряхнула пыль с одежды, огляделась. Гар, наверное, уже рядом с султанским дворцом. Может, она успеет его остановить. Не ради других, ради него самого. За ненависть не уцепишься — там пустота. Но можно держаться за то, что любишь.
Земля под ногами дрогнула. Улицы расплылись, пошли мелкой рябью. Белые стены трескались, под ними проступила разноцветная краска. Эль-Джазаир лихорадило.
Крепость в крепости — султанский дворец — сдавал позиции. Отряд Гара лавой втекал в открытые ворота. Мелькнул чёрный плюмаж — Гар, яростно отбрасывая с пути берберов, спешил за головой султана. Он не уйдёт с пустыми руками или не уйдёт вообще.
Мир снова пошёл рябью. Дворец треснул, кладка лопнула и медленно сползла, как старая шкура. Похожий на блин купол дёрнулся, вытянулся вверх. Осыпались крошкой стены дворцовой крепости.
— Гар! — Кора побежала вперёд, рискуя снова схлопотать пулю или попасть под чью-то скорую саблю.
— Гар! Гар!
Она кричала до хрипоты, пока не сорвала голос. Знала, что бесполезно, но не могла остановиться. Конечно, он её не слышит. И она ничего уже не перерисует. Слишком много вложено силы в первый порыв. Это не повернуть вспять.
Кора ошалело бродила по улицам. Она потеряла Гара. Лишилась единственного близкого человека, за которого была готова умереть. И умерла. Он сам захотел принести её в жертву. Жертву своей ненависти. Кора прислушалась к себе. Не было страха. Не было горя. Может, она слишком устала для этого. А может, прошла свою дорогу до конца.
Постепенно стычки прекратились — на тех местах, где шли схватки, земля пузырилась буграми, из неё росли мощёные улицы, дома с черепичными крышами, пёстрые клумбы. Солдаты — каждый на своём языке — всё чаще вспоминали Всевышнего. Но он здесь был ни при чём.