Элантрис

Сандерсон Брендон

Так что девушка поступила так же, как всегда, когда от нее что-то скрывали. Она попыталась разузнать секрет самостоятельно.

– С ним что-то не так, Эйш, – заявила Сарин.

Они стояли на подъездной дорожке и наблюдали, как пустая повозка отъезжает от дворца. Не верилось, что после тяжкой работы удалось раздать еды только на три обеда. Завтра к полудню она закончится, если, конечно, ее не съели уже сейчас.

– С кем, госпожа?

Сеон наблюдал за раздачей провизии со стены, бок о бок с Йадоном. Конечно, он рвался сопровождать

принцессу, но она ему настрого запретила. Эйш оставался ее главным источником информации об Элантрисе и его правителях, и Сарин не хотела, чтобы их видели вместе.

– С нашим провожатым, – пояснила девушка и медленно двинулась по завешенному гобеленами проходу королевского дворца. По ее мнению, Йадон чересчур увлекался гобеленами.

– Человеком по имени Дух?

Сарин кивнула.

– Он делал вид, что выполняет приказы повелителя, но он отнюдь не слуга. Во время переговоров Аанден постоянно поглядывал на него, как будто ожидая подтверждения. Как ты считаешь, могли мы ошибиться с главарями?

– Возможно, госпожа, – признал сеон. – Но элантрийцы, с которыми я разговаривал, назвали их без запинки. Я слышал имена Караты, Аандена и Шаора десятки раз. Никто не упоминал о Духе.

– Давно ты с ними разговаривал в последний раз?

– Сейчас меня больше интересует элантрийская гвардия.

Эйш отплыл в сторону, давая дорогу бегущему гонцу.

Люди обычно относились к сеонам настолько равнодушно, что любой слуга на его месте давно бы обиделся. Эйш не жаловался и даже не запнулся.

– Элантрийцы не выражали желания говорить о них, оспожа, только называли имена; а вот гвардейцы не стесняются во мнениях. Им нечем заняться, разве что только наблюдать за городом. Я приложил их рассказы к узнанным именам и все пересказал вам.

Сарин замедлила шаг и прислонилась к мраморной колонне.

– Он что-то скрывает.

– О, горе, – проворчал сеон. – Госпожа, вам не кажется, что вы слишком много на себя взвалили? Вы решили схватиться с джьерном, освободить придворных дам от мужского владычества, спасти финансовое положение Арелона и накормить элантрийцев. Может, стоит оставить обман этого человека нераскрытым?

– Ты прав, – согласилась принцесса. – У меня и так много дел, чтобы тратить время на Духа. Поэтому им займешься ты.

Эйш вздохнул.

– Возвращайся в город, – продолжала Сарин. – Не думаю, что тебе придется забираться вглубь: многие элантрийцы шатаются неподалеку от привратной площади. Расспроси о Духе и посмотри, сможешь ли узнать побольше о перемирии между Каратой и Аанденом.

– Хорошо, госпожа.

– Я начинаю сомневаться, вдруг мы составили об Элантрисе неверное представление?

– Не знаю, госпожа. Это жестокое место. Я лично видел несколько страшных случаев и наблюдал за последствиями многих других. Каждый житель страдает от каких-то ран, и, судя по их стонам, ранения очень серьезные. Должно быть, они постоянно сражаются друг с другом.

Принцесса рассеянно кивнула. Она никак

не могла выбросить из головы Духа и то, что он ни капли не походил на жестокого варвара. Он помог дворянам чувствовать себя свободнее, влился в беседу, как будто над ним не висело проклятие и вовсе не они заперли его в городе. Под конец он почти начал нравиться принцессе, хотя она беспокоилась, что Дух всего лишь играет с ней.

Так что Сарин постаралась держаться равнодушно и даже с холодком, напоминая себе, что многие тираны и убийцы на первый взгляд кажутся дружелюбными. Но сердце подсказывало ей, что Дух ведет себя искренне. Он что-то скрывал – как и все мужчины, – но он действительно желал помочь Элантрису. И по неизвестной причине его волновало, какое мнение составит о нем Сарин.

Подходя наконец к своим комнатам, принцесса убедила себя, что ее нисколько не заботит, какое Дух составил о ней впечатление.

Глава двадцать четвертая

На ярком солнечном свете Хратен страдал от жары под тяжестью алого доспеха. Его утешало сознание того, как внушительно он должен выглядеть, возвышаясь в лучах солнца на элантрийской стене. Хотя никто не глядел в его сторону; все внимание приковывала высокая теоданская принцесса, которая раздавала пищу.

Намерение Сарин войти в Элантрис переполошило город, а последующее разрешение короля поразило жителей Каи еще больше. С раннего утра стены Элантриса наполнились людьми, и теперь дворяне и купцы сгрудились у парапета. Их лица светились азартным возбуждением, как у зрителей свордийской битвы с акулами; они нависали над ограждением, стремясь оказаться поближе к месту ожидаемой трагедии. Общее мнение заключалось в том, что элантрийские дикари разорвут принцессу на кусочки в первую же минуту, а потом позавтракают ею на месте.

Хратен обреченно наблюдал, как чудовища Элантриса послушно подходят к повозке, не трогая даже солдат, а тем более принцессу. Демоны отказывались подарить собравшимся кровавое зрелище, и на лицах толпы начало проглядывать разочарование. Теоданка сделала мастерский ход, пройдясь беспощадной косой правды по тщательно взращенным Хратеном росткам. Теперь, когда личные придворные Сарин доказали свою отвагу и вошли в Элантрис, гордость заставит остальных последовать их примеру. Ненависть к элантрийцам испарится; люди не в состоянии ненавидеть то, что вызывает жалость.

Как только стало очевидным, что принцессе ничто не угрожает, толпа потеряла к зрелищу интерес и недовольно дребезжащим ручьем потекла вниз по длинным лестницам. Хратен присоединился к исходу и, оказавшись у подножия, повернул к центру Каи, где находилась дереитская часовня. По дороге с ним поравнялась карета. Верховный жрец узнал эйон на ее боку – эйон Рии.

Карета остановилась, и дверца распахнулась. Джьерн замешкался, но все же забрался внутрь и уселся напротив герцога Телри.

Герцог излучал недовольство.