Электрические тела

Харрисон Колин

– Нет, – сказал я. – Их информация ошибочна. Мы не выходим за пределы пятнадцати миль трансляционной полосы, оговоренной в соглашении.

– Тогда в чем дело?

Я ответил, что, по нашему мнению, бразильское спутниковое агентство «Бразилсат» дало задний ход. Возможно, местные инвесторы купили кого-то из руководителей «Бразилсат».

– Но, право, если бразильцы не хотят иметь ваш спутник у себя над столицей, они не обязаны его иметь, – заметил помощник сенатора, нарочито складывая руки.

– Для нас это очень большой рынок, – сказал я ему. – Мы хотим

иметь к нему доступ. Сто шестьдесят миллионов человек. И мы могли бы купить этот спутник кое-где еще... – Я не стал добавлять, что сборка спутника проходила в собственном штате сенатора. Крупный оборонный подрядчик, большие деньги для Комитета политических действий. – К тому же мы собираемся в будущем году провести конкурс еще на два новых спутника.

Президент и сенатор слушали с отсутствующим видом.

– Нам необходимо, чтобы что-то было сделано в ближайшие несколько недель, – продолжил я. – Было бы очень удачно, если...

– Нет-нет, обещать что бы то ни было рано, – сказал помощник сенатора. – Я хочу сказать, что это требует времени. Нужно связаться с определенными людьми, узнать их позицию...

Он зажужжал о телеграмме американскому посольству в Бразилиа относительно неофициального запроса, страхуя своего босса от каких-либо обязательств и одновременно намекая, что какие-то действия будут предприняты. Он мне не понравился. Он был из тех людей, которые дважды в месяц стригут волосы: угодливый трутень, преданный пресс-агент, честолюбивый продажный умник. Государственная политическая система битком набита такими мужчинами и женщинами.

– ...или, если бы времени было больше, – продолжал помощник сенатора, – мы могли бы подумать о расследовании...

– Нам не нужно расследование, – вежливо перебил его Президент, наклоняясь вперед, словно ловя ухом какую-то ускользающую ноту, – нам нужно давление.

В комнате стало тихо. Потом сенатор и Президент переглянулись и кивнули. Каждый оценил реальные масштабы разговора, влияния и подоплеки. Они встали и пожали друг другу руки, покрытые старческими пятнами.

– Позвоните мне, если выберетесь этим летом на остров. – Президент дружески подмигнул сенатору. – Сыграем партию.

В коридоре Президент повернулся ко мне:

– Вы были слишком резки. Такие вещи делаются тонко.

– Мне следовало быть осмотрительнее.

– Вы полны желания добиться цели, – заметил он.

– Наверное.

Он спокойно смотрел на меня:

– Вас поэтому ко мне направили?

Я задумался над ответом.

– Вы хотели, чтобы вас ко мне направили? – спросил Президент прежде, чем я успел ответить.

– Нет, – сказал я. – Не хотел.

Я думал, что тут он что-нибудь скажет, но мы шли к машине молча. Тем не менее я взглянул на его лицо. Президент смотрел прямо перед собой, но в морщинках у его глаз появилась заметная складочка улыбки.

Мы не полетели регулярным рейсом на Нью-Йорк. Предания Корпорации гласили, что много лет назад в деловом полете Моррисон и Президент сидели в обычном салоне самолета, когда оторвался двигатель

на крыле за иллюминатором Президента. Просто взял и отвалился. По рассказу Моррисона, Президент, смотревший в окно, видел, как это произошло. Он наблюдал за тем, как гигантский сверкающий турбореактивный двигатель падает, оторвав от крыла полосу металлической обшивки и оставив под крылом только исковерканное крепление. Президент посмотрел на часы, хладнокровно отметил время, повернулся к Моррисону и сказал:

– Если до сообщения капитана пройдет больше тридцати секунд, я больше никогда не буду летать.

Безымянный капитан сообщил об экстренной посадке только через четыре минуты, так что лимузин Президента доставил нас к «Метролайнеру», где мы прошли через таинственный боковой вход в задней части Юнион-Стейшн; минуя всех остальных пассажиров, стоявших за стеклянными дверями, мы попали прямо на платформу. Я догадался, что, конечно, «Амтрак» предусмотрел тайные входы для президентов, глав государств, крупных игроков. К тому времени, когда остальные начали посадку, мы уже заняли места.

– А почему не на вертолете? – спросил я. – Вы иногда им пользуетесь.

– Не люблю летать на них ночью, – объяснил Президент, морщась. – Большой риск. Вспомните, что случилось с сенатором Хайнцем и теми, кто работал на Трампа.

Мы устроились в полупустом вагоне с баром. Президент закурил и налил себе две мини-бутылочки шотландского виски, не разбавляя. Он дожидался этого целый день, и после первого глотка его лицо удовлетворенно размякло. Вокруг нас сидели другие пассажиры – в основном мужчины в костюмах. Некоторые пили и смеялись, другие негромко говорили что-то в телефоны, кое-кто смотрел в ноутбуки. В каждой группе я моментально находил лидера. Обычно он был самым старшим, и часто один из более молодых мужчин наблюдал за ним с пристальным вниманием. Такое иногда происходит среди мужчин. Столь многим из нас втайне отчаянно нужны отцы – даже когда мы достигаем среднего возраста. И часто мы находим их на работе.

– А мы действительно сможем заставить этих бразильских полковников не трогать наш чертов спутник? – спросил Президент.

Но, не дав мне времени на ответ, он пожал плечами. Это не имело значения. Кто-нибудь другой отыщет для Корпорации выход: я, Билз, Саманта, лоббисты, отдел по связям с общественностью – кто-то из нижестоящих. Президенту достаточно было только упомянуть о партии в гольф в разговоре с председателем сенатского Комитета по международным отношениям. Сейчас вся его работа, в сущности, заключалась именно в этом.

– Ну, Джек, расскажите мне о себе, – сказал Президент, ослабляя галстук и глядя в окно. – Кто вы, черт возьми, такой?

– Ну, – начал я, польщенный этим вопросом, – вы, наверное, знаете, что моя должность – вице-президент...

– Нет! Пожалуйста, не надо. Расскажите мне что-нибудь интересное, ради бога! – сказал Президент, помахав рукой. – Скажите, почему такой видный мужчина не женился снова.

Я повернулся к нему:

– Вы знаете о...

Он кивнул:

– Конечно.